Фрэнк Герберт - Ловец душ
Мальчик поднялся на ноги, прошелся вверх по берегу, потом присел возле громадного, величиной с колонну собора, сгнившего дерева. Там он начал выискивать личинок.
Катсук перестал следить за ним.
Пусть Хокват убегает… если, конечно же, Ворон позволит ему.
Тень от листвы черными пятнами лежала на воде. Поверхность реки была спокойной, но Катсук чувствовал дикую силу, дремлющую под ней. Он чувствовал, что и сам он направляется находящимся внутри него Похитителем Душ. Дух тоже был диким и могущественным, хотя и таился в теле человека.
Катсук взял одеяло, вытер глаза.
Дэвид бросил взгляд на своего стража. Почему Катсук такой изменчивый? Мечется меж дружбой и злобой. Вот только что рассказывал легенды своего народа, а в следующую секунду кричит, требуя тишины. И совсем другим Катсук был, когда играл на свирели в заброшенной шахте.
Какой-то миг мальчик испытывал странное счастье. Он глядел на реку, солнце согревало его. Он не думал о том, что нужно идти куда-то. Катсук наловит рыбы и они поедят. Или же Катсук найдет еще один браконьерский тайник, или сделает лук и стрелы и подстрелит дичь. Катсук уже говорил, что думает, как сделать лук и стрелу.
Глаза Дэвида резко открылись. Он не почувствовал, сколько времени прошло, но знал, что ненадолго уснул. Солнце передвинулось к горизонту.
На реке была длинная песчаная отмель. Здесь река делала излучину у небольшой рощицы тсуг. Издали тонкие, как спички, серебристо-серые стволы торчали из песка. Низко висящее над деревьями солнце окрасило их вершины желто-оранжевым цветом.
Этот солнечный свет и краски напомнили Дэвиду Кармел Волли и родной дом. Он удивлялся, что могло принести подобные воспоминания? И решил, что это волны теплого воздуха, танцующие над деревьями. Весь день был до омерзения холодным, когда они шли в лесной тени, а теперь нагретая солнцем земля дарила чувство расслабленности и уюта.
Когда они уже прошли высокогорье, природа стала не такой суровой. Вместо крутых горных склонов и узких каньонов перед ними открылась поросшая деревьями разлогая долина. Но, прежде чем вступить в нее, им пришлось пройти по длинному карнизу, поросшему елками, соснами и пиниями. Давние ураганы сплели деревья вместе, некоторые из них сломались и погибли, другие же согнулись и остались жить.
Катсук продолжал глядеть на реку.
Дэвид вздохнул, чувствуя, что есть все равно хочется. Он снова стал выискивать личинок – сочных и вкусных.
Ложа их в рот, он вдруг вспомнил мать, изящно берущую с тарелочки какой-нибудь шедевр кулинарии, принесенный служанкой. Мальчик представил, что сказала бы мать, если бы смогла увидеть его сейчас. Нет, она закатила бы истерику, если бы он только рассказал, что ел. Глаза бы у нее выкатились, она бы зарыдала, а потом хлопнулась в обморок. Дэвид не сомневался, что такое может случиться. Ведь Катсук сам пообещал: «Я не убью тебя, если ты сам не попросишь об этом».
Дэвид не слишком беспокоился. Еще будет время распорядиться воспоминаниями. Гораздо сильнее волновало другое. Всему придет конец, и тогда он сможет рассказать о своем славном приключении. Он станет героем для всех своих приятелей – а как же, его похитил дикий индеец! Ну конечно же, Катсук был диким… и ненормальным. Но даже и у его ненормальностей были пределы.
Свет на вершинах деревьев стал похожим на цвет осенней травы, слегка тронутой рассветом. Дэвид лениво наблюдал за Катсуком, за гипнотичным течением реки. Ему пришло в голову, что, возможно, это счастливейшие дни в его жизни. Никто не стоял над душой. Ему было холодно, так, но потом он согревался; он голодал, потом ел… Скоро они снова будут кушать.
Крупный оранжево-коричневый слепень сел на запястье левой руки. Мальчик инстинктивно шлепнул его и стряхнул мертвое насекомое в траву.
Тихим голосом Катсук начал песню. Если сравнить ее с голосами реки и золотистыми лучами солнца – песня была необычная. Голос индейца становился то громче, то тише, в песне было много прищелкивающих и гортанных звуков.
Мысли Катсука были заняты тем, что отчаянно выискивали знак. Он нуждался в знамении, которое провело бы его через это место. Покачиваясь взад и вперед он вел свою молитвенную песнь, направляя ее к Пчеле и Ворону, Квахоутце и Алкунтам. Внутри него заворочался Похититель Душ. Над водой подул ветер, резкие порывы которого всегда предвещают скорое наступление темноты. Катсук ощущал преграду, какое-то ПРОТИВОДЕЙСТВИЕ своей молитве. Возможно, это Хокват каким-то образом мешал ему. Катсуку вспомнился сон Хоквата. В этом сне присутствовала огромная духовная сила. Мальчик мог иметь желание – любое желание. Но только когда он будет готов. В этом мальчишке ждал своего часа очень могущественный дух.
Ветер остудил левую щеку Катсука.
Ледник питал эту речку, начиная от самого истока, охлажденный им же ветер мчался по речной долине к морю.
Каким-то внутренним знанием Катсук понимал, что погоня за ними осталась далеко позади, за горными грядами Дикой Территории. Здесь никогда не летали никакие вертолеты, только высоко-высоко и бесшумно, над самыми вершинами мчались на восток большие реактивные лайнеры.
Подумав об этом, Катсук продолжил свою песнь-молитву.
Память о сне Хоквата снова стало беспокоить его, будто заноза в сознании. Ведь эта сила могла победить Похитителя Душ. Каким образом мальчишка смог привлечь в свой сон такого могущественного духа? Ведь он же хокват! Но его сон был сном-предупреждением, способным встревожить все окружающее. Да, и Хоквату пообещали исполнить его желание. А вдруг он пожелает такое, что после этого с ним невозможно будет справиться?
Какое-то движение в реке отвлекло Катсука от его мыслей. Вниз по течению плыла длинная, гладкая, жемчужно-серая блестящая ветка. Могло показаться, что она плывет совершенно независимо от течения. И она явно направлялась к тому месту, где в тени красных кленовых деревьев на корточках сидел человек. Ветка пересекла тень на воде, как стрела, пробивающая цель. И тень тут же потянулась за веткой. Катсук почувствовал, как мрак тени ощупывает этот кусок дерева.
Он прервал свою молитву и вздохнул глубоко-глубоко:
– Аахххххх!
Ветка поплыла через пятно тени, теперь уже совсем поперек течения. Она направлялась к нему! Один конец воткнулся в илистый берег прямо у ног Катсука. Он нагнулся и с чувством благоговения поднял ветку из воды. В этом куске дерева он чувствовал скрытую силу.
Очень тщательно и осторожно осматривал он то, что принесла ему река. Дерево было гладеньким-гладеньким и слегка вибрировало под пальцами. Живое! С ветки капала вода. Один конец был обожжен, другой сломан. Дерево не находилось в воде долго и не замокло. Никаких деформаций, никакого скручивания по всей длине – почти с его собственный рост. В самом толстом месте ветка была с его сжатый кулак. Изгиб почти незаметный, может на ширину пальца.
