Федор Кандыба - Горячая земля
Дружинин усмехнулся и ласково посмотрел на товарища.
Легкий ветерок развевал его светлые волосы.
Ключников впервые обратил внимание, что за три года, которые он знал своего друга, волосы Дружинина стали еще светлее: в них появилась седина, а его лицо покрылось сеткой тонких морщин. Темное пятно от ожога тоже посветлело со временем и было теперь не так заметно.
«…Да, годы борьбы за шахту обошлись ему не дешево», подумал Ключников.
Он понимал, с каким чувством Дружинин смотрит на картину строительства, развернувшуюся перед ним.
— А помнишь, Вадим, — Дружинин обернулся к Ключникову, — как ты хотел остаться на необитаемом острове и кормиться яйцами и рыбой? Вроде Робинзона… Вот тебе и необитаемый остров! Работа подвигается отлично.
Ключников кивнул головой.
— Да. Так будет продолжаться ещё неделю, еще месяц… Но температура повышается не по дням, а по часам. На нижнем горизонте она достигла трехсот сорока градусов… Раскаленная печь! Итти дальше тяжело.
Ключников говорил тихо, каким-то виноватым тоном, словно температура в шахте росла так по его недосмотру. Видно было, что он немало передумал, пока решился высказать Дружинину свои сомнения.
— Но ведь мы этого и хотели, — сказал Дружинин твердо. — Либо пробьемся через это пекло и доведем дело до конца, либо не будет шахты-котла. Выбора нет…
— Все дело в охлаждении, — продолжал Ключников. — Оно недостаточно. Компрессоры работают с пол ной нагрузкой. Мы выжимаем из жидкого аммиака все, что возможно… Сегодня утром в забое было пятьдесят градусов. А к обеду проходка подвинулась еще на двадцать метров, и стало еще жарче. Так долго продолжаться не может. Я п-просто не могу понять, как люди ухитряются работать в этом пекле…
— Знаю… — Дружинин кивнул головой. — Мы пустим в ход запасную холодильную установку.
— П-последнюю… — сказал Ключников.
— Да, аварийную. И будем держаться, пока Москва не пришлет новых. Если понадобится — продержимся до будущей весны… А проходку станем гнать как можно скорее. Другого выхода нет.
— Другого выхода нет, — согласился Ключников. — Поедем на шахту, придумаем что-нибудь на месте…
Дружинин молча кивнул головой.
— А почему не приезжает Люся Климова? — спросил Ключников, когда они повернули обратно. — Она стала таким знатоком по части охлаждения. Я читал ее статью в журнале: пишет так, будто десятки лет работала в этой области.
— Она бы рада, да Хургин не отпускает, — ответил Дружинин. — Он теперь академик, занят разными другими делами, а вся работа Ученого совета на Люсе. Ты бы видел, как она воюет с метеорологами и гидротехниками! Мы за ней, как за каменной горой, — улыбнулся он.
— Темперамент бойца, — заметил Ключников. — Раньше она была совсем не такой, ведь я знаю ее со студенческих времен. Прямо переродилась… С чего бы это, Алексей?
— Увлечена делом. На таком месте нельзя не быть зубастой. Это верный человек. Кое в чем я на нее надеюсь больше, чем на самого себя. Ради шахты она пойдет на многое…
— Только ли ради шахты? — Ключников испытующе посмотрел на Дружинина.
— Она очень любит наше дело… — ответил Дружинин не совсем уверенно. — А ты что имел в виду?
— Вот именно то, что она любит! — улыбнулся Ключников. — Ну да ладно — шахта, так шахта. В конце концов не мне говорить об этом…
Глава третья
В забое
Начальник строительства, главный инженер и парторг приехали на шахту все вместе.
Шахта встретила их обычным гулом тысяч машин, тяжелым рокотом мощных моторов, лязгом металла, грохотом камня и перекличкой звонких людских голосов, теряющихся в оглушительном шуме огромной стройки.
Автомобиль остановился около подъезда одной из лифтовых станций. Это было двухэтажное здание с большим количеством дверей и широкими окнами, за которыми, несмотря на светлый день, горели электрические лампы.
Дружинин вышел из машины и окинул взглядом строения, обступившие широкими кольцами оба выхода гигантской шахты.
— Ну, вот мы и дома, — с удовольствием сказал он.
— Наконец-то! — заметил Ключников. — Соскучились здесь по тебе, Алексей Алексеевич.
— Да, наконец-то, — поддержал Ключникова Медведев.
За эти годы он мало изменился, стал несколько плотнее и казался все таким же невозмутимым и медлительным на вид. В его густых черных волосах начала пробиваться седина, но небольшие черные глаза глядели так же умно и молодо, как и раньше.
— Да, наконец, — повторил он.
Дружинин обернулся к Медведеву:
— Ты считаешь, что положение на шахте угрожающее?
— Во всяком случае, серьезное. Сам увидишь, в каких условиях приходится работать. Советую присмотреться к обстановке повнимательнее.
В гардеробной Дружинина; Медведева и Ключникова встретила их общая знакомая — пожилая москвичка Мария Андреевна, которая еще совсем не так давно была лифтершей в большом доме в центре Москвы, где помещалось управление строительства.
Работая на лифте, Мария Андреевна наслышалась таких интересных вещей об Острове Черного Камня и шахте, которую там строят, что ее сердце не выдержало, и она попросилась, чтобы ее взяли на строительство.
— Ну, земляки, здравствуйте! — приветствовала она пришедших и вынесла им белые жароупорные асбестовые костюмы, асбестовые сапоги и такие же снежно-белые шлемы.
В этом своеобразном костюме Медведев показался еще шире и плотнее, Дружинин еще выше, а Ключникову эта белоснежная одежда и сдвинутый на затылок шлем придали какой-то франтоватый, даже несколько кокетливый вид.
— Скажите, какой красавец! Жаль, Веры нет, — засмеялся Дружинин, посмотрев на приятеля.
— При чем здесь Вера? Что за шутки! — обиделся Ключников.
— Не красней, мы же тебе друзья, — сказал Медведев. — Костюм, в самом деле, тебе очень к лицу, и действительно жаль, что нет Веры. Я убежден, что в нем ты бы ей понравился…
Громкий звонок прервал слова Медведева. Очередная подсмена окончилась, первая партия рабочих поднималась наверх.
Захлопали двери, в помещение гардеробной ворвался сквозняк, и вместе с ним в комнате появились рабочие, только что доставленные лифтами. Навстречу им шли те, кому предстояло опуститься вниз.
Дружинину сразу бросилось в глаза, какая большая разница между теми и другими.
У тех, что спускались, были свежие лица и спокойный взгляд хорошо отдохнувших людей. Поднимавшиеся снизу были бледны и полны одним желанием: поскорей глотнуть свежего воздуха.
Несмотря на усталость, они спешили выбежать наружу, как школьники во время перемены.
