Филип Дик - Лабиринт смерти
— Надеюсь, от агрессивности по отношению ко мне ты избавился, — сказал врачу Бен Толчиф. Его глаза вспыхнули. — Если вспомнить, как ты меня…
— Это корабль, — шепотом повторил Сет.
— Совершенно верно, — с оттенком иронии в голосе произнес Белснор.
— О чем ты забыл на этот раз? Может прочесть лекцию? — Он подождал, но Сет помалкивал — похоже, еще не оправился от шока. — Дай ему что-нибудь из амфетаминов, — велел капитан Баблу, — чтобы поскорее очухался.
«С этим Морли всегда так, — подумал он, — приспосабливаемость к замене корабельного быта полиэнцефально детерминированной реальностью — почти нулевая».
— Ничего, со мной все в порядке. — Морли устало закрыл глаза.
Кое-как поднявшись на ноги, Мэри приблизилась к нему, опустилась рядом на койку и положила изящную руку на его плечо. Вспомнив о ране, он отодвинулся… и обнаружил, что боль, как ни странно, исчезла. Он бережно коснулся плеча. Здоровехонькое — ни пулевого отверстия, ни сочащейся крови.
«Непостижимо. Хотя, насколько я помню, так было всегда».
— Дать чего-нибудь? — спросила жена.
— Как ты себя чувствуешь?
— Нормально.
— За что ты убила Сьюзи? Ладно, пустяки, — поспешно произнес он, видя гримасу злобы на ее лице. — Не знаю, почему, но меня очень тревожат эти убийства. Чтобы сразу столько смертей… Просто кошмар какой-то. Надо было установить психопредохранитель, чтобы после первого же убийства машина отключилась.
— Слышал, что сказал Фрейзер? — спросила Мэри. — Это было необходимо, между нами накопилось слишком много злобы.
«Теперь я понимаю, почему взорвался тенч, когда мы спросили, что такое „Персус-девять“, — подумал Сет, — и почему с ним рухнула вся психоконструкция».
Просторная, слишком хорошо знакомая рубка настойчиво протискивалась в сознание. При виде нее Сет ощутил гнетущий страх. Этот мир был для него куда менее приятен, чем… как бишь его… Дельмак-ноль.
«Да, точно, — припомнил он. — Мы взяли произвольную комбинацию из нескольких букв, выданных бортовым компьютером… Смоделировали некую реальность и погрузились в нее. Волнительное развлечение, обернувшееся массовым убийством. Приключение, которого не пережил никто».
Он глянул на ручные часы. Календарик показывал, что в полиэнцефальном слияние минуло двадцать дней. Целых двадцать суток реального времени уместились в полиэнцефальные сутки с небольшим. Правда, не было восьми лет в Текеле Упрасине, а были всего лишь искусственные воспоминания, внедренные в мозг в самом начале слияния, чтобы придать приключениям достоверность.
«Что же мы еще получили? — устало подумал Сет. — Идеальную религию, вот что».
Они ввели в бортовой компьютер «ТЕНЧ 889Б» все, что знали о самых распространенных религиях: иудаизме, христианстве, магометанстве, зороастризме, тибетском буддизме… Из этой мешанины данных «ТЕНЧ 889Б» извлек все необходимое для синтеза цельной теосовской доктрины.
«Да, это мы их создали, — подумал Сет в замешательстве. — Заступника, Промыслителя, Сошедшего-На-Землю… Даже свирепого Разрушителя Формы. Квинтэссенция общения человека с Богом, громоздкое логическое построение, китайская головоломка, сложенная компьютером из введенных в него постулатов… В частности из постулата существования Бога. И Спектовский…»
Сет закрыл глаза, вспоминая.
Спектовский был первым капитаном корабля. Погиб при аварии, оставив команду совершенно беспомощной. Создание им галактического Священного Писания — не более чем любезный жест «ТЕНЧА 889Б». Это он сделал всеми уважаемого капитана творцом религии, легшей в основу последнего мира.
Благоговение экипажа перед Спектовским было аккуратно перенесено на почву Дельмака-ноль. Потому что Спектовский был в некотором смысле богом — его влияние на жизнь команды было сродни божественному. Да, это штрих придал сотворенному миру правдоподобия, поскольку идеально соответствовал их суевериям.
«Полиэнцефальный разум, — размышлял Сет. — Изначально — игрушка, развлекавшая нас в двадцатилетнем полете, помогавшая на время уйти от действительности. Но путешествие не закончится на двадцатый год. Оно будет длиться до тех пор, пока не перемрет вся команда. И никто из нас не в силах предугадать, когда, где и как это случится с ним. Никто даже не думает об этом, и легко понять, почему: жизнь на борту для каждого давно превратилась в кошмар.
Мы бы выдержали двадцать лет, если бы знали, что путешествию придет конец. Эта мысль поддерживала бы в нас здравый рассудок и жизнь. Но случилась авария, и теперь „Персус-девять“ будет вечно летать вокруг погасшей звезды. Бортовой радиопередатчик безнадежно испорчен, у нас осталось одно единственное лекарство от сумасшествия — эскапистская игра, одна из тех, что так широко распространены на космических кораблях дальнего плавания.»
Вот что на самом деле нас тревожит, — осознал Сет. — Угроза поочередно скользнуть в бездну психоза. Оставшиеся с каждой потерей будут все дальше от человечества и от всего, что с ним связано.
«Боже! — воскликнул он про себя. — Как бы мне хотелось вернуться на Альфу Центавра! Если бы только…».
Но думать об это не было смысла.
— Не верится, что мы сами создали религию Спектовского, — сказал Толчиф, бортмеханик. — Ведь она оказалась такой реальной… такой безупречной.
— Еще бы, ведь она, в основном, разработана компьютером.
— Но главная идея принадлежит нам. — Тони не сводил с капитана обвиняющего взгляда. — А ведь в этот раз ты меня убил! — заявил он.
— Мы ненавидели друг друга, — сказал Белснор. — Я — тебя, ты — меня. Во всяком случае, так было до Дельмака-ноль. — Он повернулся к Фрейзеру. — Наверное, ты прав. Я уже не испытываю раздражения. — И мрачно добавил: — Но через неделю-другую оно вернется.
— Неужели мы и правда так ненавидим друг друга? — спросила Сьюзи.
— Да, — кивнул Фрейзер.
Тагг и доктор Бабл помогли престарелой миссис Рокингэм подняться на ноги. Ее морщинистые щеки порозовели.
— Дорогие мои, — прохрипела она, — это просто ужасно! Какое жуткое место! Надеюсь, мы туда никогда не вернемся. — Шаркая, она приблизилась к Белснору и вцепилась в его рукав. — Правда, нам не придется пережить это еще раз? Честное слово, на нашем корабле куда лучше, чем на этой отвратительной, дикой планете…
— На Дельмак-ноль мы не вернемся, — пообещал Белснор.
— Слава тебе, Господи. — С помощью Тагга и Фрейзера миссис Рокингэм уселась. — Как это любезно с вашей стороны! Мистер Морли, нельзя ли кофе?
— Кофе? — эхом отозвался Сет, только сейчас вспомнив, что он — кок, и все драгоценные пищевые продукты, в том числе кофе, чай и молоко, — в его ведении. — Пойду, включу кофеварку.
