Роджер Желязны - Игра крови и пыли (сборник)
— Это очень интересно,— сказала Сьюзи.— Но сейчас мне непременно надо идти...
— Нет. Пожалуйста, не уходи,—попросил Герман.— Я хочу с кем-нибудь поговорить. Я так одинок.
— Но если я сейчас не уйду, я опоздаю. Разве ты не можешь поговорить с другими птеродактилями?
— Нет,— ответил он.— Они все сейчас далеко. Даже мои папа с мамой сейчас в отъезде.
— Папа с мамой? — спросила она.— Так ты — маленький птеродактиль?
— Я довольно большой для своего возраста,— возразил Герман, захлопнув клюв с громким щелчком.
— Но ты еще не совсем вырос?
— Ну, пожалуй, еще не совсем,— ответил он.
— Какой же тогда твой папа? — спросила она.
— Ты была на пригородной ярмарке?
— Да.
— Каталась на большой карусели? Ну вот я думаю, мой папа мог бы унести ее в когтях, если бы захотел.
— О!
— Но он не захочет. Карусели ему ни к чему.
— Боюсь все же, что я опоздаю,— сказала Сьюзи.— Правда, мне пора.
— Я могу донести тебя домой,— предложил Герман,— и ты не опоздаешь... если ты обещаешь прийти и поговорить со мной завтра.
— Не знаю, смогу ли я...— начала она.
Плечи Германа поникли, и ей показалось, что она увидела большую слезу, появившуюся в уголке его глаза.
Ей не хотелось, чтобы он расстраивался, поэтому она сказала:
— Хорошо, мы поболтаем с тобой на этом самом месте, но только завтра.
— Отлично! — обрадовался Герман, широко открывая клюв и расправляя крылья.— Отлично! Сейчас я отнесу тебя домой. Ты где живешь?
— Я живу в конце улицы в доме с голубой крышей прямо за этими деревьями,— сказала она, указывая рукой.— Это недалеко, и я могу...
Не дослушав, Герман осторожно обхватил ее когтями и, хлопнув крыльями, взмыл высоко в воздух.
Ветер засвистел в ушах у Сьюзи. Она пыталась что-то сказать, но слова уносило прочь.
Потом она поняла, что глаза ее крепко зажмурены. Она открыта их.
Оставшийся далеко внизу сад казался совсем маленьким, как маленькая зеленая картинка. Дома были словно игрушки на ковре.
— Герман! Пожалуйста, опусти меня! — закричала Сьюзи.— Мы слишком высоко!
— Вовсе нет,— ответил он.— Мы еще совсем не высоко. Я могу поднять тебя гораздо выше, если захочешь.
— Не захочу,— ответила она.— Я хочу домой! Я живу вон в том маленьком кукольном домике в конце той крошечной улицы — в том, что с голубой крышей. Ты обещал отнести меня туда.
— Хорошо,— вздохнул он.— Я просто думал, что тебе понравится первый полет. Я ошибся. Прости. Я вижу, тебе совсем не нравится...
— Не то чтобы мне не нравилось летать. Просто я могу опоздать, и тогда мама спросит, почему я опоздала, а я отвечу, что летала с птеродактилем по имени Герман, и она тогда неделю не будет давать мне карманных денег, потому что не любит, когда я вру.
— Но ты ведь не соврешь,— возразил Герман, снижаясь.
— Я это знаю,— сказала она,— и ты это знаешь, но у меня предчувствие, что лучше на этом не настаивать.
— Гмм,— промычал Герман, кружась над домом.— Мне думается, что ты права. Я совсем забыл, что мне сказала однажды мама: люди считают, что птеродактили вымерли. Вот что она сказала. Я никогда не встречался с людьми и забыл об этом. Ну хорошо, давай приземляться,— сказал он,— Я высажу тебя за гаражом. В следующий раз, когда мы полетим, можешь сесть мне на спину, если захочешь. Только обещай, что будешь крепко держаться.
— Обещаю,— согласилась она, едва переводя дыхание.
— Ведь мы полетаем еще, правда? — спросил он.
И прежде чем Сьюзи успела что-то сообразить, губы ее уже сказали:
— Да.
Она подбежала к углу гаража. Потом повернулась и посмотрела на Германа. Он все еще стоял, провожая ее взглядом, и казался очень грустным. Клюв его раскрылся, словно он хотел что-то сказать. Но он закрыл его и ничего не сказал.
— До свидания, Герман,— прошептала она.
— До свидания, Сьюзи.
— До завтра,— добавила она и, повернувшись, бегом кинулась к дому.
В тот вечер после ужина, лежа на полу и глядя в потолок, она спросила отца:
— Что такое птеродактиль?
Отец посмотрел на нее поверх газеты.
— Что-что? — спросил он.
— Птеро-дак-тиль. С большими коричневыми кожаными крыльями, с клювом, как у птицы,— только летать он может выше, быстрее и дальше, чем птица.
— Птеродактиль...— повторил он.— Ах вот что. Ты о них в школе прочитала?
— Ну... возможно, когда-нибудь и прочитаю.
— Мм,— промычал он,— Птеродактиль представляет из себя — вернее, представлял — большую летающую рептилию, жившую в доисторические времена, когда водились динозавры и росли высокие папоротники и гигантские деревья. Это было в те дни, когда мир был теплым и сырым, а люди еще не появились.
— Они холоднокровные, птеродактили?
— Да, кажется, холоднокровные.
— Как змеи?
— Да, они принадлежали к одному классу вместе со змеями, черепахами, крокодилами и другими существами с такой кровью.
— Он соврал мне! — воскликнула она.
— Кто соврал?
— Герман... О!
— Твой приятель? Соврал о птеродактилях?
— Да. Он сказал... что они... вовсе не родственники со змеями.
— Знаешь, не стоит на него сердиться из-за этого. Возможно, он просто не знает точно.
— Он знает.
— Это еще неизвестно,— сказал отец, снова поднимая газету.— Я бы простил того, кто соврал мне о птеродактилях.
— Наверное, я тоже прощу. Но почему люди думают, что птеродактили вымерли?
— Потому что они вымерли,— ответил он.
— Но почему?
— Потому что они вымерли вместе с другими рептилиями, когда на Земле стало холоднее. Появились теплокровные существа, более умные и приспособленные.
— Но черепахи-то еще существуют, и крокодилы, и... змеи,— возразила она,— а они ведь холоднокровные. Ты сам сказал.
— Ну, я думаю, это потому, что они меньше и им легче отыскать укромные места, куда можно заползти и согреться, и им не нужно столько пищи, как большим рептилиям.
— Но разве птеродактили не могли улететь в теплые края, где много еды?
— Думаю, могли,— согласился он, снова принимаясь за газетку.
Через некоторое время Сьюзи спросила:
— Как ты думаешь, куда бы они полетели?
— В Южную Америку,— ответил отец.
— А куда в Южную Америку?
— В джунгли Бразилии,— сказал он.— Они все еще неисследованы.
— Значит, он как раз оттуда...— решила она.
На следующий день Сьюзи бежала всю дорогу от школы до сада, чтобы подольше поболтать с Германом. Она совершенно задыхалась, когда прибежала, и расцарапала ноги, хотя и знала тропинку сквозь колючки.
