Кэсс Морган - Сотня
– Кларк! – заорал он, заглядывая в разбитое окно.
Внутри развалин было темно, но времени, чтобы вытащить фонарик, у него просто не оставалось. Прямо перед собой он различил вцепившиеся в выступ пальцы. Уэллс нырнул внутрь, с грохотом приземлившись на деревянную платформу, и скользнул вперед на животе. Перегнувшись через край, он одной рукой схватил Кларк за запястье, а другой зацепился за каменную стену.
– Я держу тебя,– крикнул он.
Оказалось, он поспешил с выводами. Одна рука Кларк разжалась, и удержать девушку сразу стало почти непосильно тяжело. Он почувствовал, что сам скользит к краю.
– Кларк,– снова крикнул он,– держись!
С огромным трудом ему удалось сесть и упереться одной ногой в стену. Рука вспотела, и он почувствовал, что его хватка слабеет.
– Уэллс,– закричала Кларк.
Ее голос эхом отразился от стен, словно в опасности была не одна Кларк, а сто.
Юноша стиснул зубы и потянул Кларк на себя, вздохнув от облегчения и изнеможения, когда ее вторая рука снова зацепилась за выступ.
– Я почти вытащил тебя. Давай!
Локти Кларк уже были на деревянной платформе, и Уэллс смог, нагнувшись, подхватить ее под мышки и втащить на настил. Оба они рухнули без сил у каменной стены.
Кларк всхлипывала, пытаясь отдышаться.
– Все в порядке,– сказал, обнимая ее, Уэллс,– ты цела.
Он ожидал, что Кларк высвободится, но вместо этого она прижалась к его груди. Уэллс крепче обнял девушку.
– Как ты тут оказался? – послышался из кольца его рук приглушенный голос.– Я думала… я надеялась…
– Я шел за тобой, потому что беспокоился,– сказал ей в волосы Уэллс.– Не могу допустить, чтоб с тобой что-нибудь стряслось. Неважно что.
Он произнес эти слова, ни на секунду не задумавшись, и понял их абсолютную искренность, лишь когда они сорвались с его губ. Даже если она целовалась с другим парнем, даже если она хотела связать жизнь с кем-то другим – он всегда будет рядом, чтобы прийти на помощь, когда это понадобится.
Кларк ничего не ответила, по-прежнему прижимаясь к нему. Уэллс обнимал ее и боялся сказать еще хоть слово, чтоб не спугнуть очарование момента, и чувствовал, как в душе растет тихая радость. Может быть, у него есть шанс вернуть любимую. Возможно, тут, на развалинах старого мира, они смогут начать что-то новое.
Глава 23
Беллами
Пусть для начала эти сволочи поголодают. Потом, когда они ослабеют от недоедания и приползут молить о прощении, он, так и быть, возможно, снова отправится на охоту. Но им все равно придется довольствоваться белками или еще какой-нибудь мелочью – пусть не ждут, что он станет убивать для них оленей.
Беллами провел бессонную ночь, не спуская глаз с палатки-лазарета: ему нужна была абсолютная долбаная уверенность, что никто даже близко не подойдет к сестре. Утро застало его вышагивающим по периметру лагеря. Энергия слишком распирала Беллами, чтобы он мог спокойно усидеть на одном месте.
Потом ноги понесли его в лес, и он ощутил, как в тени деревьев все тело облегченно расслабилось. За последние несколько недель он привык ценить общество деревьев больше, чем человеческую компанию. Его волосы шевельнул холодный ветерок. Беллами вздрогнул и поднял глаза. Кусочки неба, что виднелись среди ветвей, стали серыми, да и воздух вдруг изменился, стал каким-то влажным. Беллами опустил голову и пошел дальше. Может, Земля уже устала от бардака, который они тут устроили, и теперь готовит им новую ядерную зиму.
Он повернул по направлению к ручью, где обычно встречались следы животных. Но вдруг в нескольких метрах сбоку, среди деревьев, что-то мелькнуло, привлекая его внимание, и он остановился.
Что-то ярко-красное колыхалось на ветру. Возможно, это просто листок дерева, вот только поблизости других таких листьев видно не было. Беллами прищурился, сделал несколько шагов вперед, и в затылке у него странно закололо. Это была ленточка Октавии, та, которой она любила украшать прическу. Это было совершенно невозможно, ведь сестренка несколько дней не была в этой части леса. Но Беллами не мог ошибиться. Он где угодно узнал бы эту ленту. Есть вещи, которые невозможно забыть.
Коридоры были темны, когда Беллами стрелой мчался вверх по лестнице. Находиться вне дома после начала комендантского часа было чревато серьезными неприятностями, поэтому он спешил. Сегодня он пробрался по воздуховоду, слишком узкому для взрослого человека, в заброшенное складское помещение на палубе С, полное всевозможных сокровищ. Он нашел там шляпу, увенчанную забавной птичкой, коробку с надписью «восемь минут для пресса», что бы это ни значило, и красную ленточку. Она была обернута вокруг ручки странной сумки на колесиках. Свои находки Беллами обменял на рационные баллы – все, кроме ленты. Он не расстался бы с ней даже в обмен на месячный запас продовольственных брикетов. Беллами хотел подарить ее Октавии.
Приложив большой палец к сканеру, он осторожно отворил дверь и замер: внутри что-то двигалось. Это было ненормально, потому что в такое время мама обычно спала. Он тихонько шагнул вперед, просто чтобы лучше слышать, и слегка расслабился, когда его слух уловил знакомые звуки. Мама пела Октавии ее любимую колыбельную. Она обычно садилась на пол у дверцы шкафа и напевала, пока сестренка не уснет. Беллами вздохнул с облегчением. Вроде бы она в нормальном настроении и не станет на него орать или, того хуже, не начнет плакать. Когда у нее начинался приступ рыданий, Беллами всякий раз мечтал забраться в шкаф и сидеть там вместе с Октавией, пока мать не успокоится.
Пройдя в большую комнату, Беллами улыбнулся, увидев, что мама стоит на коленях возле шкафа.
Спи, дочурка, ай-лю-лю,
Тебе звездочку куплю.
Куплю звездочку одну,
А еще куплю луну…
В темноте раздался какой-то странный звук – это был сдавленный хрип. Вентиляция, что ли, снова шалит? Он сделал еще шаг вперед.
А когда луна зайдет,
Твоя очередь…
Беллами снова услышал сдавленный звук, который на этот раз был скорее похож на всхлип.
– Мам? – Он сделал еще шаг.
Мать склонилась над чем-то, лежащим на полу.
– Мам! – взвыл Беллами и бросился вперед.
Руки матери обхватили шейку Октавии, и даже в темноте Беллами разглядел, что лицо сестренки посинело.
Он оттолкнул мать и схватил Октавию на руки. Один жуткий, леденящий сердце миг он был уверен, что сестра мертва, но потом она вздрогнула и закашлялась. Беллами вздохнул, и его сердце пустилось в галоп.
– Мы просто играли,– слабым голосом сказала мама.– Она не могла заснуть. Поэтому мы стали играть.
Беллами крепче прижал к себе Октавию. Успокаивая ее, он тупо смотрел в стенку, и его охватило странное чувство. Он не совсем понимал, чего хотела мама, но точно знал – она непременно попробует сделать это снова.
