Заброшенный сад Персефоны (СИ) - Нимченко Анатолий Олегович
Акони поднес свечу ближе к матовой поверхности и вгляделся как следует. Тонкая щелка, и ничего больше. Никаких кнопок. Но ведь ТАКАЯ Дверь обязана уметь открываться по требованию каждой душой! К тому же абсолютное большинство умерших — фермеры и работники, а вовсе не хранители или жрецы. А души наверняка не умнее своих хозяев, и им никогда не разобраться с кнопками или рычажками, если бы таковые тут были. Но пусть и смогли бы понять, что к чему, — так ведь нажать нечем. Душа, как и призрак, не может физически воздействовать на Мир живых. Да еще, в отличие от того же призрака, она невидима. Выходит, Дверь должна уметь распознать что-то. А что дух может сделать, увидев ее? Только попытаться толкнуть.
Акони осторожно приложил обе ладони к шершавой поверхности Двери: мигающей красным квадратик тут же стал зеленым. Почувствовав заметную дрожь, охотник отдернул руки. Щель по периметру Двери стала больше, засветилась, а через миг створки с молниеносной быстротой разъехались. Акони не сразу осознал, что смотрит на мир духов из своего, а когда это понял — сердце в груди забилось с неистовой силой. Казалось, еще немного, и оно выскочит из груди.
По ту сторону Двери, в том, ином мире, сперва тускло, а потом понемногу увеличивая яркость, разгорался свет. Хотя глаза адаптировались к плавному изменению освещения, Акони все же щурился. Но даже сквозь щелочки век он рассмотрел, что обиталище мертвых практически не отличается от тех мест, где коротают сезоны живые. Сперва факт казался удивительным, но, поразмыслив, Акони пришел к выводу, что все так, как должно быть. И правда, зачем ушедшим привыкать к иной обстановке? К тому же и Творцу так было проще поддерживать Равновесие.
Да, иной мир вовсе не казался иным, и хранитель, сняв на всякий случай с пояса самострел, решительно шагнул в довольно широкий коридор. Сколько раз он проигрывал в своем воображении этот момент, но даже не предполагал, что все окажется так.
Охотник остановился и еще раз внимательно огляделся: вроде бы ничего угрожающего. Однако убирать оружие не стоит, пожалуй. Если в этом мире так все похоже, то и опасности могут поджидать вполне реальные, хотя наверняка и отличающиеся тех, что подстерегали человека в обычной жизни.
Акони даже не сразу понял, отчего так легко стало шагать, но потом догадался, что уклон тропы, неизменный от витка к витку в Мире, здесь оказался куда круче. Пройдя немного дальше, охотник наткнулся на совсем уж странное место. В смысле, трудно было сообразить, к чему оно относится. Из понятного — широкая дверь впереди. Гораздо шире Двери. Похоже, здесь что-то вроде предбанника. Для чего бы такой? Наверное, ушедших сортируют или вроде того, а затем выталкивают за ворота в ту сторону, которую душа заслуживает. Интересно, а зачем тогда справа дверь лифта? Сомнительно, что Упырь сюда кабину опускает. Тем более холла, как на витках, нет. Странное место. Зачем создал его Творец? Понятно, что задумки Его смертным не всегда ясны, но любой хранитель твердо знает: любое решение Творца рационально, просто не всегда удается разглядеть эту самую рациональность. Иногда она таится очень уж глубоко. Вот со Стеклянной стеной как раз понятно. За ней клубится сумрак, как и там, в Мире. Только еще видна странная большая площадь, на которой стоят какие-то очень одинаково искореженные бочки. Акони прикинул, что, пожалуй, она будет даже пошире той, что перед храмом. Ну а на бочки и смотреть страшно. Служители Дна по ним прошлись, что ли? Большие же там обитают чудища, если такие у них ступни и вес. Такому демону, окажись он на верхнем витке, пришло бы, пожалуй, пригибаться, чтобы не удариться лбом о Большой люм. Однако ж прокормить такую огромную тушу зубки тоже нужны солидные. Может, грешникам в назидание бочки оставлены, чтобы отсюда начали ужасаться своему будущему? Собственно, почему бы и нет. Интересно, бродит ли демон где-то поблизости или кто-то из слуг сторожит вход?
Акони прижался лбом к холодной поверхности стены и попытался рассмотреть еще какие-нибудь подробности. Ни одного завалящего слуги углядеть не удалось, а без него картинка оставалась слишком статичной, чтобы сделать выводы. Вообще, если бы не чуть заметное движение тумана, то совсем мертвый пейзаж. А чего еще от Дна ждать? Мертвым грешникам — мертвый ужас. И еще, вполне может статься, что через эту стену и Землю тоже видно, но только тем, кого Творец записал в праведники. Появляется тогда огромное Озеро счастья — море, вокруг которого нет ни одной кошки, только Лес надежды, а под Великим люмом — Солнцем танцуют души умерших. Акони все больше убеждался, что назначение этого помещения — сортировка душ. И лифт не зря: слуги на нем поднимаются, чтоб чистить тут все. Вот ведь и правда — никогда Творец от рационализма не отступает, надо только проникнутся замыслом, и станет все предельно ясно. Непонятно только, почему верному хранителю Равновесия отказывают в Земле, выставляя за Стеклянной стеной ужасы Дна? Несправедливо как-то. Кто ж может жить в этом прекрасном Мире и оставаться безгрешным? Жрецы? Равновесие-то не любит ни идеальных праведников, ни абсолютных грешников. В чем тут хитрость, каков замысел Его?
Акони вздохнул: раз ждет Дно, теперь придется долго-долго идти по нему, ощущая, как демоны отрывают от тебя по кусочку, давят, жмут, душат. И так — пока все грехи не вычистят. А их — ой как много! В общем, до Земли теперь далеко, и Лару он увидит не скоро. Но шанс попасть на Землю Творец дает всем, пусть и после чистилища. Акони стиснул зубы и посмотрел на бочки за стеной так, будто бросал вызов будущему: если чтобы очиститься нужно много сезонов, то он будет идти по Дну много сезонов.
По всей видимости, теперь оставалось дожидаться сортировщика. Чтобы скоротать время, Акони достал из мешка Священный лист и попытался зарисовать бочки, но из затеи ничего хорошего не вышло. Для того, чтобы изобразить что-то увиденное, требовалось некое призвание, которым обладали немногие. Увы, Творец обделил им Акони. С некоторыми рисунками кое-как справляться удавалось, но сделать набросок какой-либо вещи получалось плохо. А искажение истины всегда вредит Равновесию. Да сумей он, толку от этих рисунков — чуть. Дальние части бочек почти исчезали в белесой пелене, отъедавшей немалую долю деталей. Вот подобраться бы как-то поближе, чтобы целиком разглядеть. Наверняка есть путь в эту часть Дна, раз за стеной она видима. Вопрос только в том, чтобы бы выйти и не рухнуть сразу. Акони криво усмехнулся: надо же, как все меняется. Ведь только что именно туда, в бездну, он и стремится поскорее нырнуть, чтобы разузнать про Лару. Пройти сквозь муки и вознестись к жене. Теперь вот вдруг снова хочется что-то узнать, чтобы пополнить копилку знаний о Мире. Натура хранителя, ничего не попишешь: вроде бы и трепыхаться напоследок не стоит, а поди ж ты!
Акони сжал свиток в руке, на мгновение задумался, а затем резко оттолкнулся от стены и выпрямился. Закон гласит, что хранитель должен беречь Равновесие все время жизни; каждый миг, пока способен дышать, стараться узнавать что-то новое. Нельзя упускать знание — Мир рухнет в Коррекцию, и страшный сезон наступит для мира. Даже Дно тогда покажется милостью, как утверждают древние Священные листы. Значит, надо исполнить свой долг: рассказать об увиденном как можно подробнее. Ничего не передать идущим следом — тяжкий грех, тяжелее любых других. Такой увеличит время пути к Земле. Надо обязательно выйти на площадку, только оставить свиток тут, перед тем как шагнуть в бездну. Охотник решительно зашагал к двери. Однако та, вопреки ожиданиям, не открылась. Не подействовали ни окрики, ни толчки руками, ни даже удары кулаком по светящемуся квадрату. Единственным результатом потраченных усилий стало появление над дверью мигающей оранжевой полосы с картинками, которые Акони не преминул тут же срисовать в Лист. Увы, хоть большинство изображений и были знакомыми, но в таких комбинациях они нигде не упоминались.
Еще примерно с полчаса хранитель искал способ проникнуть за дверь — тщетно. Он уселся на пол, прислонившись спиной к двери, и прикрыл веки. Стало горько, невообразимо тоскливо.
