Татьяна Трунова - Стремянка в небо
Тот досадливо помотал головой.
- Эта заварушка, как ты выразился, все равно вас заденет рано или поздно. Однако лучше быть воином, чем беспомощной жертвой.
- И когда на призывной пункт?
- Скоро: через тысячу лет.
Петя хотел, было, съерничать, но передумал, ограничившись глубокомысленным угуканьем. Пришелец смотрел на него серьезно и выжидательно. Так сразу и не скажешь, что врет, как сивый мерин. Не дождавшись от Избранного ничего более осмысленного, он сообщил:
- Поскольку Избранный дал согласие, мы можем перейти к официальному подписанию документов с представителями нации, из которой происходит Избранный. Через шесть дней, здесь же, я буду ждать их. Тогда же и представлю все верительные грамоты.
Вот Антон Павлович порадуется, подумал парень, а вслух предложил:
- Может, лучше в Кремле? Все важные документы подписываются в Кремле.
Порушить планы чекиста он не опасался, откажется Рустем от публичности, как пить дать. Прогноз оправдался.
Пришелец заходил взад и вперед, заложив руки за спину. Петя моргнул: на пришельце больше не было хламиды. Теперь его фигуру облегал костюм из серой посверкивающей ткани. Судя по покрою и по тому, как костюм сидел на Рустеме, он был не из дешевых. С венком белых цветов это смотрелось душераздирающе даже на петин неискушенный взгляд.
Пришелец снова остановился перед парнем.
- Почему ты считаешь, что это место, где стоит звездолет, менее важное, чем ваш Кремль? Место первого контакта, место рождения Избранного... Это не должно вызвать недовольства. В любом случае, я настаиваю устроить встречу здесь. Передай мои слова представителям власти, хорошо?
- Передам, - согласился Петя и, тщательно выбирая слова, чтобы не сказануть, не дай бог, лишнего, поинтересовался:
- А вы там, у себя, со всеми согласовали Контакт?
- Что ты имеешь в виду? - насторожился Рустем.
- Ну как же? - для успокоения Петя снова сделал умное лицо глупого человека. - Вы же сами говорили, что в галактике планет много, а раз много, значит обязательно должен быть какой-нибудь центральный орган. По крайней мере, я такое читал в фантастических романах.
- Ах, в романах, - успокоился пришелец. - Придется открыть тебе страшную тайну. Ты же никому не скажешь?
- Никому, - поклялся Петя.
- Я тебе верю, - торжественно кивнул Рустем.
"А я вам нет", ответил Петя, конечно, не вслух.
- Так вот, ты прав. В галактике есть противники контакта с Землей. Они считают, что время контакта с вашей планетой еще не пришло. И если честно, не видят в ней никакого потенциала. Так, заштатная планетенка, судьба которой таковой и оставаться. Но мы поможем вам прыгнуть выше головы, вы станете могучими воинами и мудрецами, и когда начнется война со Злом, вы встанете с нами плечом к плечу, соратниками и помощниками. Мы...
Пришельца несло, он повторялся, а Пете стало скучно.
Неужели он действительно считает нас такими глупыми? - поражался он, опять же, благоразумно про себя.
- Но как же те, которые против? - перебил он Рустема и пояснил:
- Я почему спрашиваю, вдруг какие санкции применят, "дыханием смерти" там подуют. Опасно.
- Ничего опасного, - уверил его пришелец. - Есть одна лазейка.
- Да? - насторожил уши парень.
- В Контакте нельзя отказать, если о нем попросит Избранный. Нельзя отказать, понимаешь? Это закон. Вот ты и попросишь. Через шесть дней.
- То есть за эти шесть дней я могу сто раз передумать? Я ж Избранный?
Показалось ли Пете, но в глазах пришельца мелькнула какая-то тень.
- А ты передумаешь? - спросил Рустем.
Петя промолчал.
Вид осевших холмиков старого погоста стал уже привычным.
- Странная у них, у пришельцев, манера провожать гостей, - пробормотал он, озирая окрестности. - Хоть бы до свидания сказал.
От дороги со множеством машин к нему бежали люди. Он вздохнул и принялся ждать, про себя гадая, ушли ли из деревни гости.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Сентябрьский лес был пустым, просторным и каким-то слишком тихим. С того памятного дня, когда, возвращаясь домой с полной корзиной грибов на плече, Петя повстречался с красноглазой тварюшкой, прошла неделя. Или больше? - прикинул он. Парень выпрямился, с наслаждением поводил плечами. Корзина была полна, но домой совершенно не хотелось. На душе лежал здоровенный камень, вес которого лес частично компенсировал. После того памятного разговора с Антоном Павловичем прошло пять дней. Еще один, и Пете придется признаваться, что он решил отказаться от Контакта. Что за этим последует, парень даже представить боялся. Однажды он даже задумывался о бегстве, однако сразу же от идеи отказался: мать, Марсик, Шотик Арменович, брат свежепоявившийся опять же...
Еще ему не нравилось, что тихий Вышелес превратился черт знает во что. В деревне было полно чужих важных людей, которые суетились, к чему-то готовились и, дай им волю, посадили бы Петю дома, а для надежности окружили бы его многочисленной охраной со снайперами на крыше. С парнем они вели себя панибратски, здоровались за руку, справлялись о здоровье и урожае, позволяли легкий матерок. Видимо, считали, что ведут себя, как настоящие сельские жители, и надеялись таким нехитрым способом завоевать петино доверие. Петю же это невозможно бесило. Он чувствовал себя рыбой в аквариуме, вокруг которого собрались коты. Голодные коты с когтистыми лапами, которых удерживает от нападения только наличие стекла наверху. В петиной ситуации таким стеклом был Антон Павлович и роль парня в предстоящем контакте.
Какие у них были лица, когда он материализовался на старом погосте!
Он поежился, вспомнив буравчики глаз, устремленные на него со всех сторон. И как резко спало то, почти физическое напряжение, когда он поторопился торжественно сообщить, что разговор с пришельцем помог ему принять положительное решение, и что подписание документов с представителями земных правительств состоится через шесть дней на борту звездолета. Соврал, а что делать?
Арменыч продолжал болеть в госпитале, который считался полевым, ибо был разбит прямо за околицей, но был получше многих больниц. Антон Павлович обещал, что его вот-вот отпустят на домашние хлеба. Выглядел тот и вправду бодрячком, как убедился Петя, когда навещал старика. От Федора не было слышно ни слуху, ни духу. То ли избегал его парень, то ли было некогда, а может, ему просто запретили подходить к Пете, ставшему Избранным. Петя пообещал себе, что найдет парня позже.
Не радовал брат. Он был хмур, неразговорчив и о чем-то постоянно размышлял. Петя он тревожил, но с задушевными беседами парень предпочитал не лезть, понимая, что у человека с того света повод для размышления есть, и повод весомый.
Что же делать?
Вопрос с завидной постоянностью вылезал из подсознания, но Петя от него отмахивался, ибо ответа. Подсознание не унималось.
Во мху блестела коричневая шляпка подберезовика. Петя аккуратно раздвинул влажные зеленые пряди, где пряталось крепенькое тельце гриба, подрезал под самый корень ножку. Срез был чистый, без червоточин. Он довольно кивнул и кинул добычу в корзину. Вспомнилось, как Антон Павлович уговаривал его остаться в деревне, предлагал даже (вот смех!) отправить в лес бойцов с корзинами.
- На работу не пускаете, так хоть за грибами схожу, потешусь, - заявил тогда Петя.
Антон Павлович, вздохнув, согласился. Правда, предупредил, что охрана пойдет с ним. Теперь была петина очередь соглашаться. Сначала он зыркал по кустам, выискивая спрятавшихся охранников, но тех, видать, учили хорошо, и, как Петя не приглядывался, обнаружить их не смог. Потом их присутствие подзабылось. Не в малой степени тому содействовала удачная грибная охота, помноженная на погожий денек.
Осеннее солнышко заглядывало в глаза. Все вокруг было золотисто-медовым, даже ветер, в котором плыли паруса серебряных паутинок.
- Хорошо-то как! - полной грудью вздохнул Петя. Контакт, Избранность, Решение стали далекой сказкой, совсем не страшной и со счастливым концом. Но и несчастливый конец не будет чем-то ужасным. В нем есть правильность данности бытия. События уже произошли. Они заложили основу для других событий. Ничего изменить нельзя, да и не нужно.
Петя стоял, подставив лицо солнечному свету, и улыбался. Золотисто-медовый мир вокруг обретал голос, он тихонько нашептывал, что каждый миг - это маленькая вечность, что нет границ и нет времени. Есть песня золотых крон, синее небо и солнечный ветер.
Петина вечность закончилась через две минуты. Что-то вжикнуло, пробив мох, а следующий вжик опалил плечо болью.
- Черт..., - он дернулся в сторону. Ткань куртки расцветала красным. Вжик. Петя побежал. Плечо тянуло вниз, но он бежал, внутренним чутьем понимая, что если он не будет как можно быстрее передвигать ногами, дело кончится плохо. Позади кричали, грохали выстрелы охраны, которую так и не снял Антон Павлович. Не зря, как оказалось.
Бег прервала коряга, коварно спрятавшаяся в зарослях молодого малинника. Последнее, что запомнил парень перед тем, как сознание погасло окончательно, это удар подстреленным плечом о вроде бы мягкую землю.
