Брайан Стеблфорд - Захватчики из Центра (Битва за Центр - 2)
- Как раз при мне они до этого додумались, - сказал я ей.
- Это правда?
- Я знаю не больше вашего, - заверил я ее. - Но в это верю. А вы?
- Здесь есть подслушка?
- Господи, Сюзарма, да откуда ж мне знать? Алекс Соворов клянется, что они недостаточно для этого умны, но у него самого что голова, что задница - думают одинаково. В любом случае они по-английски - ни в зуб ногой, поэтому не надо устраивать мелодраму! Разве у нас есть еще секреты?
- Только один, - ответила она. - Перед вылетом из Солнечной системы мне поручили изучить возможность заключения сделки с захватчиками для помощи им в борьбе против тетраксов, если это будет более заманчиво, чем то, что предлагают тетраксы. Но если те действительно использовали нас для начала биологической войны, то теперь я начинаю серьезно подумывать, на чьей нам быть стороне.
- А я думаю, что идти против тетраксов - очень плохая затея. Захватчикам этой войны не выиграть, пусть даже их действительно двадцать миллиардов.
- Саламандры все время подкладывали нам аналогичные подарки, - заверила она меня. - И ничего, мы научились бороться. Когда знаешь, с чем имеешь дело, это не так сложно. У захватчиков есть шанс выиграть, если мы им поможем.
- Только не против тетраксов, - сказал я ей. - Это все усугубит. Сейчас у нас простуда, а не бубонная чума; пусть они сыграли грязную шутку, но они могут сыграть еще грязнее. Пока они хотят лишь обездвижить захватчиков, но не убивать их.
- Думаешь, они дали предупредительный выстрел в воздух, чтобы захватчики поняли, насколько они уязвимы?
- Какая разница? - устало ответил я. Затем она меня разбудила - просто по-дружески поболтать, или у нее были более серьезные вещи для обсуждения?
Мое тело словно налили свинцом, а голова раскалывалась. Она, должно быть, понимала, что я в ужасном состоянии, поэтому сразу перешла к главному.
- Нас доставили прямиком сюда, - сказала она. - Поэтому по дороге мы почти ничего не видели. А что видел ты? Каковы наши шансы отсюда выбраться?
Я попытался выдавить из себя подобие смешка, но в результате лишь глухо кашлянул. Тогда я понял, что в ближайшем будущем другого у меня и не получится.
- Они не слишком сильно охраняют двери, - сказал я ей. - Выйти через них пара пустяков. Проблема в том, что в атмосфере на улице нет кислорода. Даже имей мы скафандры, все равно идти здесь некуда, кроме шахты, по которой нас сюда доставили. А по обе стороны от нее - миллионы захватчиков.
Новость эта ее, похоже, не сильно испугала.
- Но если б мы сумели сойти за захватчиков... - произнесла она. Предложение повисло в воздухе. Затем спросила:
- Сколько здесь еще наших людей?
- Только Алекс Соворов, - ответил я ей. - А от него толку как от козла молока. К тому же через день-другой его свалит болезнь: мы сидели в одной камере. Мне он этого никогда не простит.
Она обвела взглядом другие кровати.
- А ему насколько мы можем доверять? - спросила она, кивая в сторону Финна.
- Он наверняка уже выложил им все, что знал, и его подослали сюда шпионить за нами. Подслушивающих устройств у них может и не быть, но если есть Финн, то они им ни к чему.
Такое выражение лица мне доводилось видеть у нее и раньше: решительность, смешанная с отвращением. Когда она вновь посмотрела на меня, я с удивлением заметил в ней перемену. Не то чтобы она лучилась стопроцентным дружелюбием такого в ее репертуаре просто не имелось, - но во взгляде явно читалось беспокойство о моем состоянии.
- Выспись как следует, - сказала она усталым голосом. - Утром продолжай разыгрывать умирающего. Не нужно, чтобы они знали о нашем выздоровлении.
Изобразить смертельно больного было для меня парой пустяков. К тому же мне самому не сильно верилось, что я пошел на поправку.
Однако поутру мне действительно стало намного лучше. Проснувшись, я испытал давно желанное чувство отсутствия болей и дезориентации. Не могу похвастать тем, что жизненная энергия начала бить во мне через край, но и ощущения, будто меня пропустили через машинку для уничтожения документов, исчезло. Голова была теперь гораздо яснее, и я начал замечать происходящее вокруг.
Впервые я заметил медсестру, пришедшую покормить меня завтраком с ложечки, и влить опытной рукой несколько глотков воды в мой иссохшийся рот. Но она была не из захватчиков, а принадлежала, очевидно, к одной из покоренных ими асгардианских гуманоидных рас, выполнявших в тюрьме большую часть подсобных работ. Она ни слова не произнесла, хотя наверняка заметила, что я впервые обратил на нее внимание. И наверняка поняла, когда я поблагодарил ее на пароле за помощь, пусть даже не понимая сказанного мной.
Доктора я тоже увидел впервые, когда тот пришел на утренний осмотр. Он смерил мне температуру и пульс, а потом задрал веки и посветил фонариком в зрачок. Я делал все, что мог, пытаясь выглядеть больным, но понимал - тело не умеет лгать, поэтому не удивился, когда вскоре после доктора вошел Сигор Дьян. Прежде чем придвинуть стул и сесть возле моей кровати, он кинул короткий взгляд на полковника.
- Рад, что вы пошли на поправку, - бесцветно произнес он.
- Спасибо, - слабо отозвался я.
- Это вселяет надежду, что наши люди тоже выздоровеют. Вирус уже косит войска в городе. И я начинаю ощущать его действие. Дня через два слягу.
- Мы на самом деле были в полном неведении, - сказал я ему. - Если тетраксы действительно заслали нас с целью возбудить эпидемию, то сделали это без нашего ведома.
- Хотел бы я верить вам, - ответил он. - Но не получается. Если наши люди начнут умирать... Я понял, что он имеет в виду.
- Мы хотим нанести ответный удар, - сказал он. - То, что сделано, сильно нас рассердило, и если вы говорите мне правду, то должны испытывать не меньшую злость. Ваше желание реабилитироваться в наших глазах требует подтверждения: вы должны подсказать, как нам напасть на тетраксов.
Я понимал, какие чувства бродили сейчас в его душе. При всех прочих условиях мне это было понятнее, чем любому из тетраксов. Когда они задумывали удар, то рассчитывали, что он не только упростит контратаку на Небесную Переправу, но и убедит захватчиков в резонности и неизбежности заключения мирного соглашения. Все это было шито белыми нитками. Тетраксы всегда насмехались над глупостью варваров, но когда дело доходило до вычисления ответной реакции этих так называемых варваров, то тут они часто попадали впросак.
С другой стороны, понимание его чувств не означало моего с ним согласия. Я вовсе не собирался помогать репрессиям против пленных тетраксов или попыткам их уничтожения в городе.
- Это будет плохая затея, - сказал я ему. - Помните: первый выстрел сделали вы. Почему бы теперь не решить, что вы квиты? Они не оставят вас в покое. Для них это тоже вопрос чести. Если вы на них нападете, есть вероятность, что они вас уничтожат. Они могут говорить все что угодно о преимуществах мира и гармонии, но лишь до той поры, пока знают, что им нечего бояться силового сопротивления.
