Фредерик Браун - Галактический скиталец
— Он тридцать второго калибра, да? Тип пистолета такой же, какой был и у бабушки?
— Да, конечно. У нее тоже был «кольт». Дайте-ка я рассмотрю его поближе.
Он встал с кресла и направился к раскрытому чемодану.
— Не дотрагивайтесь до него, Уолтер, пока не убедитесь, что это именно тот пистолет, который вы мне продали, — посоветовал я. — Сам я до него не дотрагивался… Из-за него я и попросил вас сюда приехать. Если бы я приехал сам, мне пришлось бы взять его в руки. А если это пистолет бабушки…
Лейтенант проворчал что-то себе под нос и склонился над чемоданом с карандашом в руке. Он всунул карандаш в дуло и перевернул пистолет, чтобы осмотреть его с другой стороны.
— Да, точно, вот здесь небольшая вмятинка на корпусе. У меня больше нет сомнений. Это именно тот пистолет.
Он взял пистолет в руки, спрятав сначала карандаш в карман. Снял предохранитель и оттянул затвор. Подойдя ближе к свету, он внимательно осмотрел дуло и снова заворчал:
— Полным-полно пыли и грязи. Разве так хранят оружие! С тех пор как вы его купили, в нем ни разу не побывало ни одного патрона. И уж конечно, из него не выпускалась ни одна пуля. Теперь вы убедились, Род?
— Я очень вам благодарен. Извините, что побеспокоил вас, Уолтер, но все равно очень хорошо, что вы приехали. Я уже почти собрался лечь спать, как вдруг обнаружил пистолет, и, надо честно признаться, этот час ожидания я провел в тягостных сомнениях. Я могу предложить вам что-нибудь выпить?
— Нет, большое спасибо, Род. Я уже заступил на службу. А при исполнении… сами понимаете. А вот вам выпивка совсем не помешает…
Он был прав. То, что я выпил вчера вечером, уже прошло, улетучилось. Я был трезв как стеклышко, но несколько угнетен и растерян. И принять дозу мне совсем не повредит. Я начал готовить себе стакан: налил виски, воду, положил лед. Уолтер наблюдал за мной.
— Ну что, Род, вы еще не избавились от абсурдных подозрений на собственный счет? Или уже излечились?
— Надеюсь, что излечился.
— Надеяться мало, нужно быть точно уверенным. Послушайте, Род, этот пистолет вам сейчас ни к чему. Хотите, я его заберу и продам? Кто-нибудь из наших ребят захочет его иметь в качестве резерва, на всякий случай, или для упражнений по мишени. При тренировках совсем неважно, если он изредка откажет. Я скоро смогу вам вернуть ваши пятнадцать долларов.
— Замечательно, продайте его, Уолтер, за столько, сколько дадут. Но с одним условием: потратим эти деньги вдвоем, когда у вас выберется свободный вечер… Но, Уолтер, у меня есть еще один вопрос, на который я очень бы хотел получить ответ: почему я захватил с собой пистолет, когда переезжал сюда? Ведь наверняка я не хотел этого делать.
— Мне кажется, все объясняется очень просто. Ваша жена всегда думала, что пистолет заряжен. Если бы вы решили его оставить в той квартире, то вам пришлось бы признаться жене, что он не заряжен и что у вас даже нет патронов к нему. Наверное, вы не хотели говорить это вашей бывшей жене, тем более что вы старались сохранить с ней дружеские отношения… и особенно, если у нее были к вам какие-то претензии.
— Да, это вполне логично и не лишено смысла. Вы прирожденный детектив, Уолтер.
— Над этим стоит задуматься, — улыбаясь, сказал он и поднялся с кресла. — Мне пора возвращаться в отдел и изображать по крайней мере, что я являюсь прирожденным детективом. До свидания, Род, и перестаньте терзать себя.
Когда он ушел, я снова сел в кресло со стаканом в руке. Я стал думать о лейтенанте Смите, какой он все-таки рассудительный, логичный, как он точно находит ответы… Наверняка он нашел бы ответы и на некоторые вопросы, которые меня до сих пор волнуют по поводу той ночи, когда произошло убийство, и ответы его были бы такими же простыми и ясными, какими он сумел объяснить наличие пистолета в моем шкафу. И период времени между десятью часами и половиной двенадцатого уже не составлял бы для меня никакой загадки. Конечно, я где-то был, очевидно, пил, пил в одиночку и довольно солидно накачался после того, как оставил Венги одну. Но почему мне это так важно знать?! Ведь все равно я никогда ничего не вспомню, а значит и не узнаю, где я в тот вечер шатался и сколько пил.
А если я вдруг все вспомню, то наверняка придет простое и логичное объяснение причины моего столь позднего визита в дом бабушки. Скорее всего, я приехал туда, чтобы поговорить с Арчи. Я мог знать, а мог и не знать, что он уехал в Чикаго. А может быть, я так много выпил, что просто забыл об этом. Вполне допустимо, что у меня вообще не было особого повода искать Арчи. Может, мне тоскливо было одному, очень одиноко, и я решил с кем-то разделить это одиночество, просто поговорить с любым человеком, хоть с тем же Арчи. Кроме того, не надо забывать, что одиннадцать тридцать ночи — такое время, когда визиты уже не делаются. Значит, я знал, что мой брат ложится поздно: в час или в два ночи.
Я еще посидел немного, подумал, поразмышлял, пока не почувствовал, что пора ложиться… Я провалился в сон, когда рассвет уже занимался.
Проснулся я почти в полдень. Окна были какие-то серо-сиреневые, приблизительно такие же, как и вчера ночью, когда я начал засыпать. Все объяснялось просто: небо покрывали свинцовые тучи, шел мелкий и противный дождь. Это был мой последний свободный день перед выходом на работу… и уже добрая половина его прошла.
Я решил, что вторую половину дня надо провести с пользой, и отправился в библиотеку; заказал там себе несколько самых новых книг, которые могли помочь мне в создании рекламы, различных публикаций, текстов. Все мне в них показалось очень просто, понятно и знакомо. У меня появилась уверенность, что мне будет несложно вновь войти в обойму сотрудников агентства, погрузиться в рутину моей редакторской профессии.
В пять часов я вышел из библиотеки и позвонил Питу Редику. Я спросил его, нет ли у него желания со мной поужинать. Он ответил, что страшно огорчен, так как вечер у него занят деловым свиданием.
— Ах, черт возьми, Род, мне бы очень хотелось принять предложение и встретиться с тобой, но мне предстоит одна очень важная деловая встреча. Я сам пригласил бы тебя присоединиться к нам, но речь пойдет о делах и тебя просто доконает невероятная скука.
— Ничего страшного, Пит. Оставим до следующего раза.
— Я буду ужинать с доверенным лицом одного издателя из Нью-Йорка, который хочет прозондировать почву. Я участвую в создании одной книги, естественно, по психологии. Вчера вечером у него в отеле я дал ему прочитать первые главы. И вот мы договорились сегодня за ужином обсудить кое-какие вопросы. Я еще не знаю, понравилось ли ему то, что я написал. А теперь я хочу объяснить тебе, почему для меня это так важно: если я увижу, что он загорелся идеей, хочу попытаться, если, конечно, смогу, убедить его дать мне аванс в счет книги. А это даст мне возможность работать над книгой все лето, не отвлекаясь ни на что другое, если даже мне удастся получить всего долларов двести. В ином случае мне придется заняться летними курсами, и тогда я смогу писать только по ночам… Имея впереди свободное лето, я думаю, что сумел бы закончить эту книгу.
