Вячеслав Лавров - Встречи на болоте
Из леска вышел Прохор и легко, как по ступенькам, спустился к берегу.
— Уел ты его фоткой, однако, — одобрительно сказал он. — Видать, они башку ему морочили, что друзья, а не хозяева. А ты его мордой в грязь.
— Что толку, если так ничего и не узнал? — с горечью спросил я.
— Давно замечаю — нет у тебя терпенья. Ты как жеребёнок всё в галоп наровишь, а тут дело не простое — здесь как по трясине идти надо: два шажка вперёд — один в сторону, а то и назад, — сегодня Прохор был словоохотлив, как никогда. — Прибежит ещё твой дружок, когда они ему новую сказочку придумают, никуда не денется. Он в это дело уже по уши влез — назад дороги нет.
Ну ладно, — покорно согласился я, сражённый его убеждённостью. — Пойдём домой что ли, Катя нас чем-нибудь покормит.
— Это можно, — согласился Прохор. — Но сначала к Митьке: он уже и баньку истопил.
Сказав это, он повернулся и пошёл не оглядываясь к митькиному дому, а я, даже не удивившись, что Хряк уже в деревне и успел истопить баню, двинулся следом.
Уши Мидаса
Кто любит деньги, тот не насытится деньгами….
Соломон.Вечер, ночь и утро прошли без видений и приключений, и это воспринималось уже как приятная неожиданность. Стоило мне совсем недавно отказать Солу в услуге, о которой он просил, и так было бы каждый день.
Вот только хочу ли я вернуться в то положение, когда жизнь скорее похожа на доживание? Не знать семейку с мельницы? Не общаться с комбом? Да и знакомству с Леной я тоже обязан последним событиям.
Чего кривить душой: начнись всё с начала, и я опять вприпрыжку кинулся бы в этот водоворот и снова наделал бы кучу тех же ошибок.
Книжка, которую я собирался почитать, выпала из рук и, глухо ударившись корешком о пол, отвлекла меня от размышлений и накатывающей дрёмы.
Мелкий осенний дождь, зарядивший ещё ночью, продолжался до сих пор, и, судя по серым облакам, закрывавшим всё небо, не собирался останавливать свою работу по превращению центральной улицы Веретья в одну большую лужу. Возникла ленивая мысль, что неплохо бы на следующее лето сделать тротуары из булыжника, чтобы хоть как-то передвигаться от дома к дому в такое время, но я отогнал её, как назойливую муху, осознав, что стоит только начать, и вместо деревни тут будет пряничный городок: может и красивый, но без души.
Собственно сегодняшнее ничегонеделанье мне даже нравилось: в деревне я чувствовал себя в безопасности, веря слову Прохора, что с болота выдачи нет, а шуршание мелкого дождя по кустам и крыше создавало особый уют. Вот разве что невозможность встречи с Алёной слегка портила общую картину, но если бы она была рядом, то это уже был бы рай — место, как известно, при жизни недостижимое.
За вчерашний вечер я несколько раз звонил Лене, и всё время сбивался на извинения и оправдания, чем похоже добился обратного результата: достал её. Поэтому сегодня даже не прикасался к телефону, веря, что всё скоро образуется, мы сможем встретиться, и слова нам будут не нужны.
Вы уже поняли, к чему я описываю так подробно это состояние покоя — должен последовать резкий поворот, и снова закрутится вихрь. Ну, вот оно: тихое дребезжание мобильника известило, что кто-то недоволен моим спокойствием и желает нарушить его.
Хотя я и ждал этого звонка, Незнамову удалось удивить меня: сегодня он не пользовался защитой, и бол показывал его привычно улыбающееся лицо. Это означало изменения в наших отношениях; вот только в какую сторону?
— Здравствуйте, Андрей Михайлович, — опередил я его. — Как это вы рискнули довериться телефону, ведь в наше время это небезопасно?
— Добрый день, Александр Васильевич, не надо ёрничать, — с лёгкой укоризной сказал он. — Благодаря вам у меня большие перемены, а я никогда не забываю добра.
Голос его звучал искренне, но я, наученный горьким опытом, уже научился гасить свои эмоции, поэтому не проникся…
— Какую новую сказочку преподнесли вам, и что сегодня вы будете озвучивать мне? — спросил я, вспомнив пространную прохорову речь.
— Я не идеалист, поэтому, когда благодаря вам узнал, с кем имею дело, понял, что в сподвижники им не гожусь, и перешёл в категорию наёмных работников с более чем приличной оплатой. Извините меня, Александр Васильевич, — тут Незнамов отвлёкся, чтобы отключить зазвонивший на столе ещё один телефон и включил внутреннюю связь.
— Я же просил вас ни с кем меня не соединять, — недовольно сказал он своей секретарше, женщине средних лет, похожей на учительницу младших классов.
— Но ведь вы сами сказали, чтобы с этим человеком я соединяла вас в любое время, — спокойно возразила она.
— Не сейчас. Скажите ему, что я перезвоню, — Незнамов отключил интерком и поднёс к уху трубку телефона, по которому разговаривал со мной.
Несмотря на краткость соединения, комб успел подсмотреть, что звонил Андрею Михайловичу подполковник Стёпа Проценко, который нетерпеливо топтался у телефона-автомата в вестибюле метро «Динамо».
— Так вот, — продолжил Незнамов. — Озвучивать мне нечего, так как я получил инструкцию оказывать вам всяческое содействие, что с удовольствием и собираюсь выполнять.
— А на кого из моих друзей вы собираетесь напустить Стёпу? Он же звонит не для того, чтобы поздравить вас с получением новой работы.
— Обижаетесь ещё, Александр Васильевич? До сих пор не понимаю, как вас с вашим характером угораздило попасть в эту очень непростую историю.
— Так может, в счёт будущей дружбы, просветите. Во что меня втянули нехорошие дяди? — спросил я, надеясь, что сейчас приоткроется занавес, и станет хоть чуть понятно, кто и чего от меня добивается.
— Вы много хотите от наёмного работника, а сказки, которые мне рассказывали до сих пор, ничего вам не дадут, — тут он приостановился и, подумав, продолжил. — Наверняка знаю только, что всё крутится вокруг лабиринта с надписями, копию которых вы изготовили на Урале. Но, если раньше шли интенсивные поиски его, то сейчас они приостановились, и мои работодатели, прекратив всякую деятельность, ждут каких-то событий.
Я был очень разочарован оставшейся неопределённостью, а Незнамов, сам прервав паузу, продолжил наведение мостов.
— А Стёпа, скорей всего, звонил, чтобы сообщить, что наблюдение с вас и ваших друзей снято, как ему и было приказано, и всякая деятельность в этом направлении прекращена.
Если этим сообщением он хотел добиться от меня доверия, то не угадал: эффект получился прямо противоположный. До меня вдруг дошло, что они наверняка следили за Алёной, и от мысли, что её могли втянуть во все эти дела, чтобы получить от меня что-то, о чём я не имею ни малейшего представления, у меня похолодело в груди.
