Blackfighter - Черный истребитель
— А ты откуда это знаешь?
— В детстве я всегда знал, о чем думает мама и что мне подарят на день рожденья. И никогда не ходил в тот переулок, куда мне идти не хотелось. А другие ходили — и там их подстерегала другая компания с большим численным перевесом. Когда я об этом рассказал все той же маме, она решила, что у меня с головой не в порядке. И очень расстроилась. Я решил ее не пугать так больше. А потом это прошло. И вернулось только в армии. Там уже было всем без разницы, почему я считаю, что в том доме снайпер. Особенно, если он там оказывался. И Димка был таким же. Вернее, раз в десять посильнее. И я ему верил, когда он говорил, куда идти не стоит. Но когда он говорил, что это все потому, что когда-то он жил в совсем другом месте и его этому учили — тут я уже верить не мог.
— И напрасно… — пробурчала Танька.
— Может быть, напрасно. Может быть, я просто завидовал. Потому что у меня было только детство и юность, а у него — по его словам — очень длинная жизнь. Такая, которой у меня никогда не будет. Да он и говорил почти что в шутку. Так, чтобы время занять и отвлечь немного.
— А с вами всерьез нельзя. Вы тогда таблетками начнете кормить.
— С нами — это с кем?
— С людьми.
— А ты что же, не человек? — приподнял брови Саша.
— Человек, наверное. Но очень странной породы. Саш, я с детства живу в двух мирах. Один здесь — а другой у меня в голове. И какой из них реальнее — я не знаю. Пока я с Герцогом не встретилась, я была уверена, что это у меня — шизофрения. Ши-зо-фре-ния, — с нажимом произнесла Танька. — Потому что мне с детства об этом говорили. Что я больна. Что нужно лечиться. И лечили. И в больницу несколько раз укладывали — на обследование. А в больнице санитары делали все, что им заблагорассудится. И говорили, что если мы будем жаловаться — нам никто никогда не поверит. Потому что мы чокнутые. И руками делали вот так…
Танька показала, как именно.
Саша текучим плавным движением передвинулся к ней, обнял за плечи.
— Тань… не волнуйся. Пожалуйста!
— Не надо меня жалеть! — вырвалась из его рук Танька, роняя на пол гитару. Гитара гулко стукнула и застонала струнами. — Жалеть меня не надо. Я из этого вырвалась. И наплевала на это все. Но вас, людей, я все равно ненавижу! Ненавижу!
— Я тебя не жалею. Я, может, извиниться хочу. От лица тупого и ограниченного человечества. Тань, дай мне по морде и наплюй на нас, идиотов, раз и навсегда.
Танька улыбнулась.
— Ну что ты мне все время свою морду предлагаешь? Не хочу я тебя бить. У меня мощнейший блок на битье людей по голове. Все из той же фантастики.
— Почему?
— А как я тебе расскажу без контекста?
— Ну, начни с контекста.
— А оно тебе надо?
— Я серьезно. Расскажи что-нибудь!
— Ох, — Танька с ногами залезла на диван, накрыла колени одеялом. — Я постараюсь. Но если выйдет ерунда — извини. Я рассказывать плохо умею.
— Как можешь…
— Саш, ну нафига оно тебе?
Тот пожал плечами, склонил голову набок.
— Понять хочу. Что-то понять. Уже поздно, наверное. Но ты расскажи.
Танька потерла виски, намотала на палец прядь волос.
— Представь себе огромную Империю. Ну, наверное, на полгалактики. Одних планетных систем не меньше пары сотен. Даже больше. Есть еще разные федерации и союзы, но это по сравнению с Империей мелочевка. А еще есть примерно того же размера Олигархия. Разница между ними не самая большая. Ну, строй общественный другой. Но раса в принципе одна. Вернее, две подрасы. Но предки точно общие. Есть еще и другие расы, штук пять. Но их мало. В Олигархии их принято уничтожать под корень, в Империи их принимают в состав. Если они, конечно, соглашаются.
— А если не соглашаются?
— То их тоже уничтожают, конечно. Кто бы с ними церемонился? Но здесь только если не соглашаются. А у тех — просто по определению. И вот эти два государства постоянно воюют. Как у Цоя — «Две тысячи лет война, война без особых причин». Только не две тысячи. А, наверное, все десять. Не знаю, сколько. Много. Ну, еще случаются всякие другие конфликты, даже серьезные. С этими разными союзами и федерациями. Но главная война — одна.
— Почему же не заключат перемирие?
— Потому что это невыгодно, — зло усмехнулась Танька. — Потому что это замечательная кормушка для магнатов и развлечение для военных. А военных в Империи — каждый десятый. И генералов тоже… соответственно. А генералы очень любят играть в солдатики. Вот и играют. А еще в Империи случаются всякие бунты и восстания. То планетная система отделиться хочет, то гарнизон на какой-то планете поднимается. Вот для этих случаев и существует Особый Корпус «Василиск». Мое подразделение. Авиация и десантура. В основном — именно авиация. В Империи вообще великолепная авиация. Ну, и еще есть несколько «особых» подразделений с теми же задачами, но это не суть важно.
— И кем ты там была?
— Пилотом экспериментального истребителя, а если совсем точно, то, скорее, истребителя-бомбардировщика. Командиром эскадрильи — спустя какое-то время.
Саша задумался, укладываясь возле Таньки.
— Тань, мне вот что непонятно. Димка — десантник, ты — пилот… А простые люди оттуда здесь есть?
Танька поразмыслила несколько минут.
— Думаю, есть. Только там не так уж сильно все отличается от здешнего. На первый взгляд все, конечно, по-другому. А по сути — одно и то же. Жизнь, работа, семья, покупки, мода. Все то же самое. Поэтому, наверное, не вспоминается. Вот ты запросто можешь быть оттуда же. Ну, был ты каким-нибудь… инженером. Или парикмахером. Жил себе. Никто тебя не трогал. А многих военных — и нас, и десантников, и других — их модифицировали. Очень сильно. Перекраивали почти целиком. И тело, и психику. Психику — куда сильнее. Ставили импланты — полная голова железа. Вживляли другие штуки. А психику просто переделывали. Под боевые задачи. Саш, я могла какую-нибудь женщину с ребенком на руках лучом крест-накрест располосовать, а видела я ее — как тебя. И мне это было смешно. Сначала — смешно. А потом просто нудная рутина. Корпус «Василиск» — он как раз для акций устрашения и создавался. Эмблема там такая, соответственная. Череп с крылом — раз увидишь, второй не захочется. Мы восставшие планеты не захватывали по новой, мы их запугивали такими акциями до того, что они сдавались.
— Ничего себе… — почесал в затылке Саша.
— Вот именно что. А раса, в принципе, не агрессивная. Очень забавная такая раса, где люди от природы настроены на взаимодействие, а не на агрессию. Для обычного человека драка — что-то не особенно позволительное. Поэтому этого человека нужно переделать. Так, чтобы он человеком быть уже перестал. Железом и психотехниками разнообразными. Чтобы в нем от психики осталось процентов двадцать, остальное — управляющие контуры.
