Дэвид Эддингс - Сапфирная роза
- А как действует наше народное ополчение? - спросил Келтэн.
- О, с этим все в порядке. Незадолго до того, как я покинул город у стен объявился батальон солдат церкви, и их командир совершил непростительную ошибку, встав слишком близко к воротам, требуя их открыть. Тут пара горожан кое-что и вывалили на него.
- Горящую смолу? - поинтересовался Тиниен.
- Нет, сэр Тиниен, - ухмыльнулся Кьюрик. - Здоровенную бочку нечистот из выгребной ямы. Офицер от такой оказии совсем потерял голову и приказал штурмовать ворота. Вот тогда-то и пошли в ход камни, кипяток и горящая смола. Тогда они отступили и встали лагерем невдалеке от восточных стен города, видимо, чтобы обдумать положение. Ночью с дюжину платимовых головорезов спустились со стены по веревкам и нанесли им визит. А на утро они не досчитались почти всех своих офицеров. Оставшиеся солдаты побродили немного по округе, а потом убрались восвояси. Я полагаю, что королева в полной безопасности, Спархок. Простые солдаты вряд ли могут похвастаться особым воображением, так что эта ситуация поставила их в тупик. Платим и Стрейджен неплохо справляются со своим делом, да и в простых горожанах проснулся боевой дух. Народ любит свою королеву. Представь себе, они даже стали наводить чистоту на улицах, на случай, если Элана вдруг захочет проехаться по городу.
- Я надеюсь, эти идиоты не позволят ей покидать дворец?! - гневно воскликнул Спархок.
- А я надеюсь, что ты не думаешь, что кто-то в состоянии остановить ее? Не бойся, Спархок, она в полной безопасности - Платим приставил к ней в охрану самую огромную женщину из всех, каких я когда-либо видел. Она даже чуть побольше Улэфа, а оружия при ней хватит на десяток человек.
- А, так это великанша Миртаи! - сказал Телэн. - Тогда королева Элана и правда в надежных руках, Спархок. Миртаи одна стоит целой армии.
- Женщина? - недоверчиво протянул Келтэн.
- Я бы не советовал так говорить ей в лицо, Келтэн, - серьезно проговорил мальчик. - Она считает себя воином, и ни один здравомыслящий человек не станет спорить с нею. Миртаи по большей части ходит в мужской одежде, наверно потому, что не хочет, чтобы ей докучали любители крупных женщин. У нее в самых неожиданных местах понапихана куча кинжалов и стилетов, парочку она прячет даже в подошвах своих башмаков. Так что вряд ли кто осмелится распускать с ней руки.
- И где же наш Платим откопал такое чудо? - заинтересовался Келтэн.
- Он купил ее, - был ответ. - Ей было тогда пятнадцать лет и она еще не выросла в такую махину. Говорят, она не знала ни слова по-эленийски. Он пытался пристроить ее в веселый дом, но после того, как она покалечила, а то и вовсе прибила с дюжину клиентов, передумал.
- Но ведь каждый говорит по-эленийски, - удивился Келтэн.
- Да, в Эозии, но не в Тамульской Империи. Миртаи как раз оттуда, поэтому у нее такое странное имя. Даже я ее боюсь, а я говорю такое об очень немногих людях.
- И не только эта великанша, - продолжил Кьюрик. - Ведь все горожане знают своих соседей и всех кто живет поблизости, так что если у кого что-нибудь плохое на уме, то это становится известно. А народ теперь предан королеве и сам присмотрит за кем нужно. К тому же Платим расстарался и переловил в городе всех, кто вызвал хоть небольшие подозрения.
- У Энниаса много тайных приспешников в Симмуре, - беспокойно сказал Спархок.
- Было, милорд, - поправил Кьюрик. - Им преподали несколько хороших уроков, и если в Симмуре и остался кто-то, кто не любит королеву, то ему приходится сильно скрывать это чувство. А теперь, не соизволите ли вы меня накормить - я голоден.
В день похорон Архипрелата, как и полагается, пышных и помпезных, колокола в многочисленных храмах не переставая звонили с утра до вечера. В Базилике дымились кадильницы с фимиамом и звучали псалмы и гимны на древне-эленийском, который мало кто из присутствовавших понимал. Священнослужители сменили обыденные черные рясы на торжественные одежды, и их толпа походила на пестрый цветник. На патриархах были малиновые мантии, первосвященники явились в цветах своих королевств, к тому же еще каждый из девятнадцати монашеских орденов имел свой цвет, и каждый цвет имел свое значение. Все это многообразие оттенков переполняло передний неф Базилики, напоминая больше деревенскую камморийскую ярмарку, чем похороны. Огромное количество монахов и священников, собранных, чтобы исполнить древние ритуалы, бестолково суетились и нервничали. Один старый монах, в чью обязанность входило трижды обойти похоронные дроги Кливониса с тяжелой серебряной солонкой на подушечке из черного бархата в руках, так разволновался, что его сердце не выдержало и остановилось, так что пришлось срочно заменять его другим. Его место занял молодой послушник. На глаза его навернулись слезы благодарности - он удостоился чести выполнить то, что, возможно, приходится делать лишь один раз в поколение.
Бесконечно тянущаяся церемония похорон сопровождалась монотонным жужжанием тысяч голосов молящихся. Они то вставали, то преклоняли колена, то снова опускались на скамьи, в большинстве своем не понимая смысла всего этого.
Первосвященник Энниас сидел у самого бархатного шнура, что разделял патриархов, расположившихся с северной стороны огромного нефа, и прочих смертных, окруженный кучкой своих приближенных. Спархоку не удалось протолкаться к нему поближе, и он вместе со своими друзьями, расположился прямо напротив, в южной галерее, откуда мог изводить посеревшего от волнения Энниаса неотступным взглядом. Пока все шло без помех - честные патриархи были надежно укрыты в пандионском замке, а шестеро преданных первосвященнику, вернее - его деньгам, сидели под стражей. Энниас, взбешенный крушением всех его планов, постоянно писал патриарху Кумби записки, которые доставляли несколько юных пажей. В ответ на каждую записку, посланную первосвященником Макове, Спархок отправлял свою Долманту. В этом соревновании у Спархока было некоторое преимущество, так как Энниасу каждое послание приходилось писать, а он просто набрасывал на листок какие-то незначащие каракули, сворачивал его в трубочку и отправлял Долманту, который с немалым удивлением согласился на эту проделку.
Келтэн проскользнул на место рядом с Тиниеном, накарябал что-то на обрывке бумаги и передал записку Спархоку. Послание содержало в себе следующее: "Преятное известие - есчо пять пропадших патриархов прешло к варотам замка с полчиса назад. Они услыхали, што мы защищаим наших друзей и папрасили помощи. Удачтно, правда?"
Спархок усмехнулся - дела с грамотностью у Келтэна обстояли еще хуже, чем опасался Вэнион. Он показал записку Телэну.
- Как теперь будут обстоять наши дела? - прошептал он.
