Журнал «Если» - Хозяин снов
Он провел в кабине два дня. Пил, курил. Ночью, чтобы не уснуть, глотал спирт. В конце концов его выгнал на улицу голод. Он сел в машину и поехал к сестре Ушекоже за съестным. Пыльный горячий ветер ерошил волосы. Заметив в зеркальце заднего вида свою физиономию, а за ней — полосу автострады, он ухмыльнулся. Все образуется. И со снами Келлога жить можно. Это будет его работа. Его крест. В конце концов, Шляпвилк ему не чужой, здесь он хоть что-то да значит. Все будет путем.
На стоянке у Комплекса он увидел чужую машину. Незнакомую. Понес сумку наверх и обнаружил, что на его диване сидит и дожидается Келлог. Толстяк освещал кабину автомобильной мигалкой и дымил огромной сигарой.
— Хаос, нам бы поговорить.
Хаос не поверил собственным глазам. В последний раз, когда он видел этого человека, тот, окровавленный, валялся на песке.
— Твоя краля у меня в гостях. Ну, парень, она и нагородила! Хоть я и слыву чокнутым, куда мне до нее! Хе! Где ты только таких находишь?
— Моя краля?
— Гвен. Городская цыпочка, припоминаешь? Ах, до чего же мы забывчивый народ! Надо было тебя назвать Капитаном Рассеянным, космическим ковбоем. Ладно, не бери в голову. Мы с ней все уладили в лучшем виде. Кто-то теряет, кто-то находит. Ну и милашку ты себе во сне заделал, Капитан!
Келлог пыхнул сигарой. Та жирно поблескивала в сполохах мигалки, и Хаосу вдруг почудилось, что она усеяна орехами. Будто Келлог курит шоколадный батончик.
— Гвен у тебя? — Хаос только теперь вспомнил о ней.
Келлог рассмеялся, пуская дым.
— Что, Капитан, ревнуем?
— Нет. Она ненастоящая.
— Ненастоящая? Да ты, брат, слепой. Хаос, у тебя совершенно извращенное мироощущение. Она такая же реальная, как и я. Мы оба появились благодаря тебе.
— Ты псих!
— Какая прелесть! — Келлог вскочил с дивана, Хаос отступил на шаг. — Что я должен на это сказать? «Нет, это ты псих»? Ну, давай поиграем, время терпит. — Он дурашливо скашивал глаза, когда изображал Хаоса: — «Ты псих!» Нет, это ты псих. Извини, но это ты псих. — Он протянул руку и ткнул Хаоса в грудь изжеванным концом сигары, коричневая от табака слюна осталась на тенниске. — Сдавайся, Хаос. В наши времена реальность не стоит выведенного яйца.
— Оставь меня в покое.
Келлог воздел руки.
— Ты — начальник. В том то все и дело, Хаос. Здесь всем заведуешь ты.
— Дерьмо собачье! — вспылил Хаос. — Я совсем запутался. Я ведь сейчас в Сан-Франциско, верно?
— Ну, допустим…
— И смотри: я снова в Шляпвилке, точу с тобою лясы. — Хаос опустил голову на ладони. — Дотащился до самого Сан-Франциско и все-таки не сбежал от тебя.
— Ну что за белиберда! Дружище, это ты меня позвал. Я в этом деле всего лишь консультант.
Хаос пропустил его слова мимо ушей.
— В моей жизни не хватает огромных кусков, — продолжал он. — Даже родителей не могу вспомнить.
Келлог пренебрежительно помахал рукой.
— Хаос, тебе уже тридцать. Не тот возраст, когда хнычут про родителей. Кто мешает самому обзавестись семейством?
— Келлог, кто это все сделал со мной? Ты?
— Я? Да ты что, приятель. Ты уже был таким, когда я тебя нашел. Когда ты меня нашел. Когда мы начали работать вместе. Такая уж у тебя жизнь. Не вылазишь из Оэсэр.
— Оэсэр?
— Ограниченная субъективная реальность, так я это называю. Надо бы зарегистрировать авторское право. Все просто: ты прибираешь к рукам небольшую территорию, пока не сталкиваешься с другим парнем, который промышляет тем же самым. Небольшое сферическое поле реального и нереального, нормального и ненормального. Всего, что ни напихаешь. Вот так ты и живешь.
— У тебя на любую загадку готова теория.
— В чем-то ты, пожалуй, прав. И твоей Оэсэр явно не мешало бы принарядиться. — Келлог помахал рукой и сбил свечу. — О-па! Ладно, мне пора. Всяческих успехов. — Он поднял мигалку и пропел: — Ты пойдешь верхом, а я пойду низом, но буду в Шотландии раньше тебя… — У двери он обернулся. — А, черт, чуть не забыл. Глен тебе записку черкнула. — Он покопался в кармане и достал оттуда скомканный клочок бумаги. — Лови.
Он бросил записку Хаосу и затопал по ступенькам. Хаос расправил бумажку и прочел: «Кейл не может добраться до нас. Из-за тебя ему нас не найти. Если ничего не сделаешь, мы застрянем здесь насовсем».
Хаос положил записку на стол рядом с сигаретами. Посидел неподвижно минуту-другую, затем достал из сумки снедь от сестры Ушекожи, снял фольгу, подкрепился.
В ту ночь его разбудили тихие шаги на лестнице. Он сел и зажег свечу. Отворилась дверь, и вошла Мелинда.
— Ты, козел! Зачем меня к родителям отправил?
Он протер глаза и, моргая, уставился на нее.
Мелинда плюхнулась на диван.
— Снова драпанула, только что. Прикончить меня собирались!
— Как ты сюда попала?
— Наткнулась на Эджа, он и подбросил. Вот придурок! Глаз на меня положил, все цепляется… Никак поверить не может, что я вернулась в город.
— Где Иди?
Она усмехнулась.
— Ну вот, теперь ты хочешь знать, где Иди. Хаос, а ты не думал, что уже поздновато?
— Ты о чем?
— В Вакавилле все пошло ко всем чертям. Кули…
— Что?
— Трудно объяснить. И вообще, где тебя носило? И что, скажи, мы тут делаем?
— Пришлось вернуться. Я не хотел тебя покидать. Это из-за той женщины…
— Знаю, знаю. Девушка из сна. Эдж сказал, она теперь у Келлога. Ну, а ее ты зачем приволок сюда?
— Надо было выяснить… Я… Для нее я даже не Хаос. Я думал, возвращаюсь в прошлое… Но ничего там не нашел.
— Ну и что?
— Мне вдруг показалось, что необходимо снова стать Хаосом.
— Ладно, что сделано, то сделано. — Мелинда закатила глаза и зевнула. — Только сдается мне, ты стал не тем Хаосом.
— Что значит — не тем?
Она подняла ноги на диван и опустила голову на колени.
— Тебе достался неудачник. Хаос, который только сидит и хнычет. А тебе был нужен другой. Тот парень, который чесанул по автостраде.
Он не смог ничего возразить.
— Может, она в него и влюбилась бы. Если это то, чего ты хотел. Если ты хотя бы знаешь, чего хочешь. — Она снова зевнула. — Господи, до чего же я устала. Пришлось впотьмах валяться с открытыми зенками, Ждать, когда предки уснут. Ну и натерпелась же я страху из-за тебя! — Она приподняла голову и произнесла чуть бодрее: — Это не ты часы потерял? Там, на стоянке…
Она свернулась клубочком у него в ногах и вскоре уснула. «Похоже, она нисколько не сомневается, что ее место здесь, — размышлял Хаос. — Как бы на меня ни злилась».
Он долго сидел и смотрел на спящую девочку. Когда решил, что уже не разбудит ее, слез с кушетки, спустился по лестнице и вышел из здания. Светало. Он повернулся и увидел над западными холмами последние гаснущие звезды.
