Олег Верещагин - Новое место жительства
У меня перехватило горло от дикого восторга.
— Кругосветное путешествие, — сказал я. Уже зная наверняка, что угадал.
— Точно, — сказал Юрка. — За шесть недель мы облетим Беловодье по экватору. Снимем карты. Вообще… ну… посмотрим на этот мир как следует. Мне нужен экипаж из шестнадцати человек. У меня есть двенадцать, включая меня самого — всё ребята из нашего клуба. Конкурс офигенный, желающих много, но мне не годится любой–каждый…
— Кругосветное путешествие… — повторил я, плохо слушая Юрку. Настоящее путешествие. Такое, о каких я читал. Совсем новые земли, земли, где и правда «не ступала нога человека»… и куда не придёт помощь, как ни нажимай кнопки мобильника. Но меня не пугала эта мысль.
— Ты парапланерист, стрелок, боксёр, самбист, — говорил Юрка. — Я не говорю, что ты смелый парень — трусов тут просто нет, они сюда не попадают. Но ты умеешь много такого, чего большинство тут пока не умеет. Я очень рассчитываю на тебя. Но… — он вздохнул, покусал губу. — В общем, есть примерно один шанс из трёх, что мы не вернёмся. Дирижабль не облётан на дальних. Местность впереди совершенно неизвестная. Накроемся — и ни могилы, ни памятника, ни даже пластикового мешка с номером.
— Я не боюсь, — коротко ответил я. Юрка вздохнул снова:
— Я не о страхе, я же сказал. Просто я хочу, чтобы ты решил, нужно ли это тебе.
Нужно ли?!
Я засмеялся. Смешок родился где‑то в горле и вырвался неожиданным звонким бульканьем; Юрка отшатнулся в седле, а я уже хохотал — взахлёб, мотая головой, словно у меня началась истерика. Но нет — это была не истерика. Совсем не истерика.
Он спрашивает! Он ещё спрашивает! Юрка — полный, абсолютный дурак; он — спрашивает!
Нужно ли жить?! Он бы ещё про смысл спросил — какой смысл в восходе, никакого! Это просто здорово — когда восходит солнце! Это здорово — когда целый мир — твой! Это здо–ро–во–о!!! Какой же молодец Юрка! Как здорово, что у меня такой брат!!!
Не в силах справиться с переизбытком чувств, я рывком поводьев подал своего тихо возмутившегося мерина ближе, колено в колено с кузеном, перегнулся с седла, навалился на Юрку с рычанием и почти спихнул с заплясавшего коня.
Так выражать свои чувства по отношению к нему у меня начинало входить в привычку. И, кажется, ему это нравилось.
13. ОВРАЖЕК
Мы ехали почти до вечера. Когда конь не развлечение и не спорт, а средство передвижения — это, надо сказать, довольно утомительно… если едешь один или если собеседник неинтересный. Или если неинтересно вокруг.
Я был не один. Интересней собеседника, чем Юрка, было трудно себе и представить. А уж что было вокруг…
Нет, собственно, а что такого было вокруг? Обычный лес…
…на другой планете.
Понимаете? Не думаю. Но всё‑таки попытайтесь представить.
Диковатое и странное ощущение. Как будто попал в сказку или просто — сошёл с ума, но от этого не страшно. Впрочем, сумасшедшие, кажется, не знают, что они сумасшедшие… Временами на меня накатывало неверие, даже судороги плечи сводили — ну не может же этого быть! Может, я и правда чокнулся?!
Я сказал это вслух, когда — около шестнадцати часов по–здешнему — мы остановились возле лесного ручейка, почти речушки. На противоположном берегу высилась изъеденная временем рогатая скала из алого с чёрным камня — в трещинах и расселинах тут и там росли кусты и деревца. Мы расседлали коней, умылись, перекусили, и Юрка завалился в траву, лениво потирая заживающую рану. Я уселся рядом и сказал:
— Не может быть.
— М? — спросил мой двоюродный и рассмеялся. Я тоже улыбнулся — смущённо.
Мы лениво подремали в траве, а когда постепенно всё гуще алеющее солнце спустилось между скал совсем низко, Юрка встрепенулся:
— Ехать надо, Славка. Давай, давай…
Мы рысью выбрались на просеку. Я вскинул голову почти испуганно — прямо над нами прошёл яркий планер, различалась даже голова полулежащего на животе парня, он повернулся, блеснув большими круглыми очками, поднял руку; Юрка на скаку сделал то же. Я помахал уже вслед удаляющемуся аппарату и поинтересовался:
— Это что, патрульный?
— Да нет, просто кто‑то летает, патрульные нашими гербами помечены всегда… — Юрка придержал коня. — Ага, приехали почти.
Мы выбрались к оврагу, края которого были заботливо обсажены сливовыми деревцами — ещё молодыми. На дне оврага бежала речушка; метрах в сорока от того места, где мы выехали, был перекинут лёгкий, но широкий деревянный мост с высокими перилами, а на другой стороне — повыше — виднелись дымки. Я прислушался — гавкала собака — задумчиво так, философски. Юрка замурлыкал, шпоря коня — но в мурлыканье была жестковатость какая‑то:
— В связи с открытием Америки
Морей прибавилось и нам…
Из века в век скользим вдоль берега,
Не приставая к берегам…
Из века в век скользим по лезвию -
То над клинком, то над пером… —
Они ломаются. Железные…
А мы — живём, живём, живём…[39]
А я, следуя за ним, вдруг представил, как лет через триста на нашу Землю (что там будет к тому времени, я не знал, но как‑то не верилось в прогресс человечества) опустится космический корабль…
…Овражек оказался маленьким селением — три дома, обнесённые солидным частоколом, ворота в котором, впрочем, были распахнуты настежь. На воротных столбах торчали большущие черепа — мне лично незнакомые… да я бы и не стремился познакомиться с их обладателями. И из этих распахнутых ворот выскочила не одна, а целых три собаки — здоровенные овчарки, комнатные и декоративные породы тут явно были не в почёте. Следом вышла девчонка и, ещё не отойдя от ворот далеко, свистнула псам — резко, коротко — и они, не добежав до нас, описали послушную ровную дугу и, вернувшись к воротам, сели у ног хозяйки.
— Вечер добрый, Ларка, — Юрка поднял руку приветственно. — Ваши где?
— В поле ночуют, — девчонка, кстати, была одета совершенно по–старинному. — Вечер добрый… А кто с тобой?
— Владислав, мой дворюродный, — Юрка соскочил наземь. Я медлил — если честно, побаивался собак, в седле казалось побезопаснее. — Так ты что, одна совсем?
— Не одна, — девчонка кивнула за плечо. — Юрка… — она помедлила, даже голову на секунду опустила, — …в общем, тут Воронцов.
— Чтоооо?! — Юрка замер на миг, потом быстро перекинул в руку топор. Я услышал его голос — превратившийся в свистящий шёпот: — Воооооороннн?!
— Он в доме, он один и он попросился на ночлег, — Ларка шагнула чуть в сторону — закрывая середину проёма. В движении её была агрессия и в то же время что‑то извиняющееся. — Ты сам нас учил, что…
