Роберт Шекли - Божий дом
В общем-то она не собиралась брать инициативу в свои руки. Богини, хотя в принципе ничего не имеют против агрессии, все же предпочитают, чтобы за ними ухаживали обычным порядком и чтобы решительные действия предпринимали мужчины. А для Артура самая мысль о том, чтобы физически приблизиться к ней, была равносильна оскорблению величества, почти равна богохульству.
Неважно, сколько раз она прямо говорила ему об этом, — он никак не мог взять в толк, что она жаждет его. Он все равно спрашивал себя: кто я такой, чтобы меня возжелала богиня? И в ответ всегда слышалось: несчастный зануда, вот ты кто. И уж такие мысли не могут вести к успешному ухаживанию.
Меллисента поняла его затруднения. К тому времени она вполне разобралась в психологии мужчин, даже изучила ее на скорую руку, и распознавала низкое мнение о себе, когда сталкивалась с чем-то подобным. Она решила выждать благоприятного момента — а Артур пусть пока попривыкнет к ней.
Обдумав еще раз совет Гермеса, она решила поискать нового консультанта и договорилась о беседе с Минохом, некогда верховным богом сирийцев ближайших соседей ливанцев. Она поддерживала с ним дружеские отношения с давних пор и привыкла ценить мудрость старшего бога.
Разыскав Миноха на ранчо в западной части Божьего царства, она начала без обиняков:
— У меня возникла проблема.
— Я мог бы догадаться и сам. На твоем совершенном лобике пролегла морщинка. Не позволяй никаким проблемам портить свою внешность, моя дорогая.
— Тогда помоги мне выпутаться, И она поведала Миноху, как ее угораздило влюбиться в смертного, как она отправилась к нему и как он отверг ее, да и теперь, по-видимому, благоговейно боится.
— Ты когда-нибудь любила смертного прежде? — осведомился Минох.
— Нет, никогда. Мне это даже в голову не приходило.
— Каждому лишь свой собственный опыт в науку, — изрек Минох. — И все же то, что испытываешь ты, нет-нет да случалось и прежде. И всякий раз возникали трудности. Со стороны смертных.
— Он, кажется, не в силах забыть, что ниже меня.
— С полным на то основанием. Он обыкновенный человек. А ты богиня.
Меллисента испустила вздох.
— И с этим ничего не поделаешь?
— Есть один способ. Право, я удивлен, как ты сама до него не додумалась.
— Поведай!
— Слушай меня внимательно, моя дорогая. В том, что я скажу, присутствует доля риска, но результат почти гарантирован. Ты не думала о том, чтобы сделать ему подарок?
— Это он должен осыпать меня подарками!
— Разумеется, так, дорогая. Однако я имел в виду подарок особенный, необычный. Подарок, преподнести который по силам только богине…
— Артур! — позвала Меллисента вечером, едва они остались одни.
— Да, любовь моя?
— Хочу сделать тебе подарок.
— Ужасно мило с вашей стороны. Но, пожалуй, не стоило бы…
— Тебе не интересно, что именно я дарю?
— Уверен, вы и сами скажете, когда захотите.
Меллисента вздохнула. Почтительность, присущая Артуру, порой просто выводила из себя. Однако сегодня она твердо решила, что останется милой и ласковой.
— Вот, дорогой.
Она достала коробочку, спрятанную на груди, и протянула Артуру. Тот принялся вертеть коробочку в руках, бормоча:
— Красиво, очень красиво…
— Открой.
— Ну конечно. Я как раз собирался это сделать. Он открыл коробочку там оказалось кольцо.
Вроде бы железное и совсем простенькое, не считая того, что по окружности выгравированы занятные письмена.
— Замечательно красивое, — сказал Артур, но таким скучным тоном, что Меллисента едва сдержала желание пнуть его.
— Надень.
— Не знаю, стоит ли. Со мной ничего не случится?
— Артур, — произнесла Меллисента, уже не в силах сдержать мелькнувшей в голосе угрозы, — скорее с тобой что-нибудь случится, если ты не послушаешься.
— Ладно. Хорошо. — Он надел кольцо на указательный палец — оно пришлось впору. — А теперь?
— Теперь лучше бы тебе ненадолго прилечь.
— Зачем мне лежать?
— У кольца есть определенные… качества. К ним надо привыкнуть.
Артур внезапно побледнел.
— Я чувствую что-то непонятное!
— Ну да, — отозвалась Меллисента. — Так, наверное, и должно быть.
— Какой-то свербеж в желудке.
— Именно в желудке чаще всего проявляется первый эффект.
— Первый эффект чего? Меллисента, что вы вложили в кольцо?
— Ничего плохого, дорогой. Полежи чуть-чуть. Будешь доволен, это я тебе обещаю.
Артур подчинился и лег. Меллисента отошла в уголок и уткнулась журнал мод. Прошло двадцать минут. Она еще не изучила все последние парижские модели, когда Артур вскочил с кровати.
— Что? — спросила она, не поднимая глаз.
— Меллисента, что вы со мной сделали?
— С чего ты взял, что я что-то сделала?
— Только посмотрите на меня!
Отложив журнал, Меллисента оглядела его с головы до ног. Ему пришлось сменить одежду, поскольку он стал гораздо крупнее. Росту в нем теперь было более шести футов, и плечи пропорционально расширились. Волосы, прежде тусклые, мышиные, сделались золотыми и кудрявыми. Даже, черты лица изменились. Короче, надевая кольцо, он выглядел болваном, а теперь стал супермолодцом.
— Нравится? — осведомилась Меллисента.
Вот такой я выбрала для тебя подарочек.
— Но что вы сделали?
— Я дала тебе внешность и способности полубога.
— Мне? Полубога?
— Полюбуйся сам на себя.
— Внешность — полдела. Настоящий полубог обладает способностями, недоступными обыкновенным людям.
— Проверь себя. Увидишь, что ты превосходишь всех во владении оружием, да и в борьбе без оружия тоже, что ты знаешь назубок все полезные заклинания… И многое другое умеешь тоже.
— Многое другое? Что?
— Твои возможности укрепились во всех отношениях, — ответила Меллисента сдержанно. — Если ты понял, что я подразумеваю.
— Вы подразумеваете то, что, по-моему, подразумеваете?
Она быстренько прочла его мысли, чего обычно избегала: чтение мыслей означало бы непрошеное вторжение в чужую жизнь и дурное собственное воспитание. Но на сей раз это представлялось необходимым.
— Да, — подтвердила Меллисента, — ты прав. Ты приобрел несравненные возможности в самых сладких областях жизни, а также несравненную способность наслаждаться ими.
— Ух ты! — воскликнул Артур.
— Ты рад, не так ли? — отозвалась Меллисента. Мгновением позже он склонился над ней и поднял на загорелых мускулистых руках.
— Женщина, — сказал он голосом, на октаву более глубоким, чем прежде даже при простуде, — настал момент, которого мы оба ждали!
