"На суше и на море" - На суше и на море. Выпуск 1 (1960 г.)
Стекла, в которые въелась тысячелетняя пыль, едва пропускали дневной свет. Луч, проникший через пробитую брешь, падал на пол светлым пятном. Кто-то из присутствующих поднял фонарь и осветил потолок. Огромная комната была совершенно пуста. Пыль толстым слоем лежала на полу и окрашивала в красный цвет некогда белые стены. Должно быть, здесь находилось большое учреждение, но не было никаких следов, указывающих на его назначение.
— Все начисто вывезено, до самого седьмого этажа, — воскликнул Латтимер.
— Ручаюсь, этажи на уровне улицы тоже полностью очищены.
— Их можно будет использовать под жилье и мастерские, сказал Линдеманн. — Плюс к тому, что у нас есть. Мы разместим здесь всех со «Скиапарелли».
— Вдоль этой стены, кажется, размещалась электрическая или электронная аппаратура, — заметил один из офицеров Космической службы. — Здесь десять, нет, даже двенадцать отверстий. — Он провел перчаткой по пыльной стене, затем потер подошвой пол, где были следы проводки.
Двустворчатая гладко отполированная дверь была наглухо закрыта. Селим Фон Олмхорст толкнул ее, но дверь не поддалась. Металлические части замка плотно сомкнулись с тех пор, как дверь закрыли в последний раз. Хаберт Пенроуз поставил наконечник молотка на стык между двумя половинками двери, прижал его коленом и повернул выключатель. Молоток затрещал, как пулемет. Створки слегка раздвинулись, затем дверь снова захлопнулась. Целое облако пыли вырвалось им навстречу.
История повторялась. Почти каждый раз им приходилось взламывать двери, и поэтому у них был некоторый опыт. Щель оказалась достаточно широкой. Они протащили фонари и инструменты и прошли из комнаты в коридор. Около половины дверей, выходивших в него, были распахнуты.
Над каждой дверью стоял номер и одно слово Дарнхульва.
Женщина-профессор естественной экологии из Государственного пенсильванского университета, которая добровольно вызвалась присоединиться к группе, осмотрев помещение, сказала:
— Знаете, я чувствую себя совсем как дома. У меня такое впечатление, что зто учебное заведение, какой-то колледж, а это аудитория. Смотрите! Слово над дверью, очевидно, означает предмет, который здесь изучался, или название факультета. А эти электронные приборы устроены так, чтобы слушатели могли их видеть. Это, должно быть, наглядные пособия.
— Университет в двадцать пять этажей?! — усмехнулся Тони Латтимер. — Ведь такое здание могло бы вместить около тридцати тысяч студентов.
— А может быть, и было столько. Ведь в дни расцвета это был большой город, — сказала Марта, движимая желанием возразить Латтимеру.
— Да, но представьте себе, что творилось в коридорах, когда студенты переходили из одной аудитории в другую. Не меньше получаса нужно, чтобы попасть с одного этажа на другой, — он повернулся в Селиму фон Олмхорсту.
— Я хочу посмотреть верхние этажи. Здесь все пусто. Есть надежда, что, может быть, мы что-нибудь найдем наверху.
— Я пока останусь здесь, — ответил Селим. — Здесь будут ходить и носить вещи, и поэтому мы должны прежде хорошенько все обследовать и описать. А потом уже ваши ребята, майор Линдеманн, могут там портить.
— Ну хорошо, если никто не возражает, я возьму нижние этажи, — сказала Марта:
— Я иду с вами, — тут же откликнулся Хаберт Пенроуз. — И если нижние этажи не представляют археологической ценности, я использую их под жилые помещения. Мне нравится это здание. Здесь всем хватит места. Можно будет, наконец, не болтаться под ногами друг у друга.
Он посмотрел вниз. Здесь где-то в центре должен быть эскалатор. На стенах и на полу в коридоре тоже лежал толстый слой пыли. Большая часть комнат была пустой. Только в четырех нашли мебель, в том числе и маленькие столики со скамьями, напоминающие наши парты. Все это подтверждало предположение, что они находились в Марсианском университете. Эскалаторы для подъема и спуска были обнаружены с двух сторон большого вестибюля, затем они нашли еще один в правом ответвлении коридора.
— Вот так они переправляли студентов с этажа на этаж, — сказала Марта. — И держу пари, что мы найдем еще не одну такую лестницу.
Коридор кончился. Перед ними был большой квадратный зал. Слева и справа помещались лифты и четыре эскалатора, которыми еще можно было пользоваться как лестницей. Но не эскалаторы заставили всех присутствующих застыть от изумления. Все стены зала снизу доверху были покрыты росписью. Рисунки, потемневшие от пыли и времени, были не очень отчетливы. Марта попыталась представить себе, как они выглядели первоначально. Требовалась большая работа, чтобы очистить все стены. Но все же можно было разобрать слово Дарнхульва, написанное золотыми буквами на каждой из четырех стен.
Марта не сразу даже осознала, что перед ней целое полнозначное марсианское слово. Вдоль стен по ходу часовой стрелки развертывалась грандиозная историческая панорама.
Несколько одетых в шкуры первобытных людей сидели на корточках вокруг костра; охотники, вооруженные луками и стрелами, тащили тушу какого-то похожего на свинью животного. Кочевники мчались верхом на стройных скакунах, напоминающих безрогих оленей. А дальше — крестьяне, сеющие и убирающие урожай, деревни с глинобитными домиками, изображения битв, сначала во времена мечей и стрел, а затем уже пушек и мушкетов; галеры и парусные суда, а затем корабли без видимых средств управления, авиация. Смена костюмов, орудий и архитектурных стилей. Богатые, плодородные земли, постепенно переходящие в голые, мертвые пустыни, и заросли кустарника, время Великой засухи, охватившей всю планету. Строители каналов при помощи орудий, в которых легко узнать паровую лопату и подъемный ворот, трудятся в каменоломнях, копают и осушают равнины, перерезанные акведуками. Большая часть городов — порты на берегах постепенно отступающих и мелеющих океанов: изображение какого-то покинутого города с четырьмя крошечными человекообразными фигурками и чем-то вроде военного орудия посреди. заросшей кустарником площади. И люди и машина казались совсем маленькими на фоне огромных безжизненных зданий. У Марты не было ни малейших сомнений. Слово «Дарнхульва» означало «История».
— Удивительно! — повторял фон Олмхорст. — Вся история человечества. И если художник изобразил правильно костюмы, оружие и орудия каждого из периодов и правильно дал архитектуру, то мы можем разбить историю этой планеты на эры, периоды и цивилизации.
— Даже можно считать, что такое деление соответствует нашему. Во всяком случае название факультета этого университета — Дарнхульва — точно соответствует названию «историческое отделение», — сказала Марта.
