Александр Шалимов - Эстафета разума (сборник)
— Едва ли получится. Во всяком случае, тут в вахтовом лагере это исключено.
— Надо посоветоваться с Сергеем. Он у нас главный энергетик.
— Однако не волшебник, — усмехнулся Лесли. — Поехали наверх?
— Подождите, Фред… Я хотел спросить… Фантомы в ваших краях… больше не появлялись?
— Нет… А у вас?
— В окрестностях главной Базы тоже нет.
— Ну а подальше?
— Не знаю… Однажды наблюдали странные ночные вспышки. Кирилл кратко рассказал о событиях последней ночи во время экспедиции на север.
— Я слышал о подобных явлениях на Марсе, — задумчиво сказал Лесли, — да, они отмечались предыдущими сменами. Кажется, в нашу никто ничего такого не видел. Профессор Джикс считает их разновидностью полярных сияний. Правда, наблюдались они в средних широтах…
— Может быть, мы говорим о разных вещах, Фред?
— Ну, не думаю. Речь шла о фиолетовом сиянии и ярких лучах к зениту. Иногда лучей было несколько.
— Ваши их не фотографировали?
— Не слышал о таких фотографиях. Вернусь, спрошу у Джикса и, если хотите, сообщу.
— Благодарю. Меня это интересует… По-моему, то, что мы видели, непохоже на полярное сияние.
— Здесь они очень разнообразны. Полгода назадпол марсианского года, конечно, — мне довелось быть в районе южного полюса. Я видел там поразительные сияния. На Земле таких не бывает. Но то были именно полярные сияния; ни у кого не возникало сомнений. А что, по-вашему, наблюдали вы?
— Не знаю… Я ведь еще не видел здешних полярных сияний…
Фред Лесли решил сменить тему.
— Проблема подъема отсюда — пустяк. Я уже придумал. Подвижный канат от барабана наверху. Мы к нему подцепляемся специальными карабинами. Подцепились — едем. Отцепились стоим на месте. Я родился в Сан-Франциско. У нас до сих пор существуют «канатные трамваи» для туристов. Остались от начала прошлого века. Только там канат под рельсами, а тут мы его протянем вдоль стены шахты.
— Он сгорит при работе агрегатов.
— Почему? Энергетические разряды очень кратковременны, нацелены только на забой. Тотчас охлаждение и продувка. В шахте ничего не горит, хотя при работе вашего агрегата она извергает пламя. Все дело в продолжительности рабочего цикла, коллега. Это тысячные доли секунды. Даже ледяные стены не успевают таять. Если бы не динамика плазменной струи, в шахте можно было бы находиться людям, в соответствующих скафандрах, конечно.
— Я еще не видел их в работе. — Кирилл указал на агрегаты.
— Сегодня увидите. — Лесли усмехнулся. — Довольно красиво, если смотреть издали. Кстати, канаты и кабели, ведущие к этим агрегатам, тоже не горят.
— Хотел вас еще спросить, — Кирилл сделал долгую паузу, Джером Гиббсон — он действительно совсем поправился?
— Ну, не знаю… Вероятно… — Лесли нахмурился. — У нас здешние вахты несут добровольцы. Но… оплата десятикратная по сравнению с тем, что каждый имеет на базе. Морстон, например, тут в четвертый раз. Я — третий. А Джером — впервые.
— Вероятно, Джерому не следовало рисковать. Едва ли он полностью оправился после болезни. Выглядит он плохо.
— Устал… Здесь нелегко. Вы убедитесь сами. Эти три дня… — Лесли не кончил и отвернулся.
— Рискуешь тут везде, — продолжал он после короткого молчания, — но в таких местах, как это, особенно… Вот вы спросили о фантомах. Да разве в них дело! Разве в них главная опасность? Даже если они действительно возникают, а не придуманы нами же… На этой планете печать проклятия… Почему тут не возникла жизнь? А если возникла, почему погибла? Тут был кислород, была вода, масса воды… Днем в экваториальной зоне температуры и сейчас плюсовые. Здесь и на Земле светит одно Солнце. Так в чем дело? На Земле я никогда не думал об этом. Только тут и особенно в этой проклятой шахте… Человеку здесь приходят в голову странные вещи… Это не от избытка свободного времени. Словно нашептывает кто-то… Кто-то, к кому приближаешься, спускаясь сюда. Печать проклятия возложена на эти пустыни, этот лед… Иногда мне кажется, мы готовы сорвать ее, и мне становится страшно. А вы, вы тут ничего не чувствуете?
— Нет, — Кирилл отрицательно тряхнул головой, испытующе вглядываясь в лицо Лесли. Глаз его за дымчатыми стеклами очков он разглядеть не мог, но подергивания углов рта свидетельствовали, что американец на пределе нервного напряжения.
— То, что вы говорите, Фред, очень интересно, — возможно спокойнее и мягче сказал Кирилл, — мы обязательно вернемся к этой теме. Но пора подниматься и приступать к работе. — Он указал наверх.
— Да-да, конечно, — кивнул Лесли, — давно пора. Идите вперед. Я за вами.
Поднимаясь, Кирилл слышал в наушниках шлема прерывистое дыхание Лесли. Иногда доносилось бормотание. Похоже было, что американец разговаривает сам с собой. Кирилл различал обрывки некоторых фраз: «Энрике понял первый»… «Машина могла ошибиться»…
В десятке метров от устья Кирилл вдруг услышал голос Сергея:
— Ну где вы там, почему молчите?
Он приготовился ответить, но его опередил Лесли:
— Поднимаемся, уже у выхода.
Тон его голоса показался Кириллу ненатурально бодрым.
— Почему не отвечали?
— Не слышали, — сказал Кирилл. — Давно вызываешь?
— Давно. И не видел света ваших фонарей.
— У этой шахты свои особенности, — снова включился Лесли, — поглощает и свет, и радиоволны, и действует людям на нервы. Правда, не всем, — и он добавил тихо, вероятно, чтобы не расслышали на поверхности, — вы забудьте, Кирилл, что я болтал там внизу. Все сущий вздор…
Он остановился и оглянулся. Кирилл тоже оглянулся. Позади был густой, казалось, осязаемо плотный мрак. Свет фонарей почти не проникал в него.
— Когда мы спускались, было иначе, — неуверенно заметил Кирилл.
Лесли усмехнулся:
— Так же, коллега. Мы светили себе под ноги… Странное место, правда?
* * *Первые два дня вахты прошли без происшествий. Ствол удалось углубить еще на двадцать метров. Работали только одним агрегатом. Второй — американский — еще до первой проходки вытянули наверх с помощью электрической лебедки. На рассвете третьего дня вниз спустились Сергей и Гибби. Они должны были взять пробы льда из забоя и закрепить внизу блок подвижного каната, с помощью которого Фред собирался осуществлять спуск и подъем людей.
Маленькое красноватое солнце только чуть прорезалось в багровой мгле над восточным горизонтом, когда Кирилл, закончивший утреннюю уборку в жилом помещении, подходил к устью скважины. Фред возился у подъемного механизма, к которому уже был подсоединен барабан подвижного каната.
