Джек Вэнс - Вист: Аластор 1716
— За здоровье Эстебана! — провозгласила Кадра. — Пусть почаще устраивает пикники и не берет с собой любителей побрюзжать — от них одна морока!
Улыбаясь, Эстебан принял поздравления друзей, после чего широким жестом пригласил их к столу:
— Попробуем закуски. Не ешьте слишком много — мясо уже раскладывают на решетке.
И снова Джантиффу пришлось ждать, пока не закончилась сутолока — аррабины спешили занять места на скамьях, на ходу срывая крышки с подносов.
Этот пикник Джантифф запомнил на всю жизнь — точнее, всю жизнь он тщетно пытался о нем забыть. Воспоминания о пикнике, в отличие от любых других, неизменно сопровождались сильнейшим щемящим чувством, подкатывавшим к горлу сладко-горячей волной и порождавшим круговорот отрывочных переживаний: перед внутренним взором возникали пестрые шали и панталоны цыган, контрастирующие со смуглыми мрачными лицами, языки пламени, лижущие нанизанное на рашперы мясо, столы, ломящиеся от горшков и супниц, пирующие аррабины, в воображении Джантиффа превращавшиеся в карикатурные символы обжорства — а за ними, бесшумные, как тени, на фоне темного леса двигались фигуры цыган. Порой у него в уме пробуждались призрачные запахи: жгучих пикулей, папайи и аноны, жареного мяса. И каждый раз в памяти заново самоутверждались лица — неописуемая гримаса Скорлетты, обезумевшей от несовместимых эмоций, беззащитная улыбка Танзели, еще не знающей ни наслаждения, ни боли, криво усмехающаяся физиономия Сарпа, грубая, потная, опухшая от плотских излишеств морда Бувехлютера, лицо Эстебана…
Четвертый заговорщик не появился, и Джантифф начинал терять всякий интерес к происходящему. Танзель, вооружившись второй кружкой вина и навалив на тарелку гору закусок, плюхнулась рядом на скамью:
— Джанти, ты почему ничего не ешь?
— Подожду, пока не улягутся голодные страсти.
— Не забудь попробовать пикули. Вот, возьми хотя бы этот. Вкуснятина, правда? От него во рту мурашки бегают.
— Да, неплохо.
— Так положи себе закуски, скоро ничего не останется!
— Мне на самом деле все равно. Не останется — ну и ладно.
— Джанти, ты какой-то странный, честное слово. Просто чокнутый. Не хочешь — я сама все съем.
В конце концов Джантифф решил последовать примеру окружающих, наложил себе еды на тарелку и принял вторую кружку вина от безучастной женщины у бочки. Вернувшись к столу, он обнаружил, что Танзель уже расправилась со своей порцией.
— У тебя завидный аппетит! — заметил Джантифф.
— Еще бы! Я нарочно два дня голодала. Чего бы еще взять? Пеммикана? Или пару блинчиков с перцем? Они такие поджаристые — пальчики оближешь! Или лучше подождать, пока не подадут мясо?
— На твоем месте я бы потерпел, — посоветовал Джантифф. — Потом ты всегда успеешь еще раз попробовать то, что тебе больше всего понравилось.
— Наверное, ты прав. Ох, Джанти, как все это замечательно! Мне хочется, чтобы пикник никогда не кончался — никогда-никогда! Ты меня слышишь?
— Да-да, — на самом деле Джантифф отвлекся, встревоженный необычным обстоятельством. Эстебан и цыганский гетман стояли в стороне и тихо разговаривали. Эстебан указал на Джантиффа кружкой, гетман посмотрел туда же. Джантифф притворился, что ничего не замечает, но по спине у него пробежал холодок.
Кто-то стоял сзади. Джантифф обернулся — к нему наклонилась Скорлетта:
— Ну как, Джантифф? Пикник что надо?
— Все в наилучшем виде. Мне особенно нравятся маленькие жареные колбаски — хотя кто их знает, из чего они сделаны.
Скорлетта хрипло расхохоталась:
— Лучше не спрашивать! Раз они тебе по вкусу, ешь да похваливай! В конечном счете всем деликатесам одна дорога — в кормопровод.
— В конечном счете так оно и есть.
— Так что угощайся на здоровье, Джантифф! — Скорлетта хлопнула его по спине, вернулась к своему столу и в третий раз наполнила тарелку. Джантифф наблюдал за ней краем глаза, не слишком ободренный дружеским обращением. Прохаживаясь по поляне, Эстебан приблизился к Скорлетте, тоже решившей размять ноги с тарелкой в руках. Вопросительно подняв брови, Эстебан что-то прошептал ей на ухо. Скорлетта, до отказа набившая рот, пожала плечами, сглотнула, сумела что-то ответить. Эстебан кивнул и продолжил неторопливую прогулку вокруг столов.
Через некоторое время он поравнялся с Джантиффом:
— Ну что, как дела? Никаких жалоб?
— Никаких, — осторожно отозвался Джантифф.
— Я хотела бы знать, когда мы сможем опять сюда приехать! — громко заявила Танзель.
— Ага! Хочешь, чтобы мы все превратились в жлобов и ни о чем не думали, кроме жратвы?
— Ничего такого я не хочу. Просто…
Эстебан рассмеялся и похлопал девочку по затылку:
— Не беспокойся, что-нибудь устроим. Пока что все идет хорошо, лучше не придумаешь!
— Мне здесь ужасно нравится!
— Не объедайся до поры до времени, успеется. Джантифф, ты фотографируешь?
— Еще нет.
— Ну как же так, Джантифф! А накрытый праздничный стол — закуски, ароматы, вкуснятина? Ты всё пропустил?
— Боюсь, что так.
— А наша живописная прислуга? Их надменные лица, отстраненные и бесстрастные? Их полосатые штаны и сапоги с острыми носками? Как же так? Дай-ка мне камеру, я поснимаю.
Джантифф колебался:
— Не знаю. Предпочел бы не расставаться с камерой. Вы можете ее потерять.
— Ни в коем случае! Что было, то прошло и больше не повторится — выбрось из головы. Камера будет в целости и сохранности, уверяю тебя.
Джантифф неохотно передал Эстебану фотоаппарат.
— Спасибо! Надеюсь, в кристалле еще достаточно свободной памяти? — поинтересовался Эстебан.
— Сколько угодно, я зарядил новый кристалл.
Эстебан замер, пальцы его крепко сжали камеру:
— Что случилось со старым? Он у тебя с собой?
Сбитый с толку бесцеремонностью вопроса, Джантифф поднял глаза: Эстебан глядел мрачно, исподлобья. Джантифф ответил холодно и вежливо:
— Не совсем понимаю, почему вас интересует использованный кристалл. Какая-нибудь из старых фотографий привлекла ваше внимание?
Эстебан пытался сдержать ярость — без особого успеха:
— Как тебе известно, я успел записать на том кристалле несколько снимков.
— Нет оснований для беспокойства, кристалл в надежном месте.
К Эстебану вернулся обычный апломб:
— В таком случае не о чем говорить. Почему ты не пьешь? Это настоящее хольсбеймское — нам устроили пир на весь мир!
— Сейчас пойду, возьму еще вина.
— Ну и ладно, развлекайся от души! — оставив камеру на столе, Эстебан удалился. От внимания Джантиффа не ускользнуло, что в течение нескольких следующих минут Эстебан успел пошептаться сначала со Скорлеттой, а потом с Сарпом.
