Джоан Виндж - Псион
Теперь, обладая абсолютной телепатией, я пытался представить, что она чувствовала бы, занимаясь любовью с другим, когда я разделяю с ней каждую мысль, желание, радость и секрет, скрытые в наших душах…
Глава 10
Я сидел за столом у окна с деревянной рамой.
— (Кот?)
Обернувшись, я увидел Джули, возникшую на привычном месте — у кровати, где я должен был лежать.
— Я здесь.
Тусклый солнечный свет, проходя сквозь оконное стекло, едва грел мой затылок. Внезапная растерянность и напряжение Джули сменились облегчением, когда она увидела меня.
— Что ты там делаешь?
— Смотрю на мир. — Я пожал плечами, как будто в этом не было ничего удивительного. Однако у меня ушло пять минут на то, чтобы встать с постели и добраться до окна, а мой больничный халат намок от пота. В ее мыслях явно обозначился протест, она и возмутилась, и отказывалась понимать, но ничего не сказала вслух, да это было и не нужно. Я поднялся, чувствуя, что мои ноги дрожат. Они прослужили мне целых два шага перед тем, как подписали полную капитуляцию. Джули подхватила меня и помогла добраться до постели. Я вцепился в нее несколько сильнее, чем требовалось.
— Ты болен, — произнесла она, словно мне надо было об этом напоминать. Она усадила меня на кровать, поддерживая сильными и нежными руками. Между прочим, я обратил внимание, что она оставила свою привычку кусать ногти.
— Я не могу больше валяться здесь, как труп. — Сердцебиение, казалось, заглушало то, что я говорил.
Ее губы слегка напряглись.
— Бывает хуже, — произнесла она.
Я взглянул на свое клеймо:
— Да, ты права.
Я прикрыл рукой страшный след, вспомнив время, когда неделя в постели казалась недостижимым раем.
— Я принесла тебе обед. — Джули кивнула в сторону двух тарелок на столе у кровати: одна для нее, другая для меня. Внезапно у меня пропал аппетит.
— Джули… — Она слегка приподняла брови, сидя на краю кровати. — Джули, что со мной будет? — Я наконец решился произнести это.
— Не знаю, — сказала она тихо, закутываясь в шаль. — Неизвестно, что будет со всеми нами. Рубай ждет, когда ты поправишься, поэтому тебя прячут здесь. Он пытался заполучить тебя с тех пор, как ты на Синдере.
— Меня… Дело в шахте? Я обладаю ценными сведениями?
— Видимо да. Его люди на Синдере уже год, но никому еще не удавалось проникнуть в шахты. Рубай начинает терять терпение. Те из его псионов, кто дольше всех на планете, могут вызвать подозрение. Единственная наша надежда, что Рубаю не хватит времени; за нами наблюдают его люди, мы ничего не можем сделать против него или даже предвидеть его следующий ход. Но теперь, когда ему удалось достать тебя, положение, похоже, опять изменилось. (К худшему.) — Она не произнесла этих слов. — Когда Рубай вернется… — Эта мысль вызывала в ней отвращение.
Она отлично помнила его мертвящие глаза, обшаривающие каждый сантиметр ее тела и испытывающие ее душу. Унижающие ее не только потому, что она была, по его мнению, шпионкой, но еще из-за того, что ее фамилия была Та Минг. Он знал, что рождение Джули окружали положение и роскошь, о которых можно лишь мечтать, и, хотя она была псионом, не существовало ни таких денег, ни такой власти, чтобы отнять это наследие — фамилию Та Минг. Рубай просто ненавидел все то, что она собой олицетворяла и что унаследовала. Он наслаждался той болью, которую Дар причинил ее семье. Он дал понять Джули, что она находится здесь именно поэтому, что она пешка в его личной игре, игре, которую он вел с сильными мира сего. Сущность этой игры Джули не поняла.
Я опустил глаза и спросил:
— Где теперь Рубай?
Она покачала головой:
— Скорее всего, он сейчас встречается с теми, кто поддерживает его игру. Здесь замешаны крупные синдикаты, но мы не знаем какие. Есть некая Гэлисс, его любовница. Мы никак не можем ее прочитать, даже Диридэди…
— Почему Дир не зашел ко мне? Он даже ни разу не установил контакт со мной и не передал короткое (Привет!). Неужели и он мне не доверяет?
— Ардан не пускает его. Он никому не позволяет беспокоить тебя, пока ты не окрепнешь.
Окрепну, чтобы предать их? От внезапного приступа гнева у меня по коже пошли мурашки. Я глубоко вздохнул и спросил:
— Так что же насчет Зибелинга?
Она отвернулась, перебирая пальцами черные волосы. Я узнал в ней ту женщину, которую впервые увидел в Куарро, испуганную, робкую. Насколько же она изменилась за это время — она обрела уверенность в себе, контроль над своей способностью и даже над своей жизнью. В то же время было ясно, что именно Зибелинг стал причиной этих изменений, и не только потому, что научил ее контролировать пси-энергию, но и потому еще, что между ними существовала очевидная связь, подлинный контакт. Они давали друг другу исцеление. Я удостоверился в этом еще раз, взглянув на экран сознания Джули, и сразу прервал контакт, словно обжегся. Именно поэтому она не отвечала мне — не могла совместить свою симпатию ко мне с отношением ко мне Зибелинга и с тем, что она сама чувствовала к нему.
Я откинулся на кровати, не зная, что сказать: я смотрел на Джули и думал о Зибелинге. И даже не удивился тому, что поймал обрывки мыслей доктора: он направлялся сюда, к нам. С ним был еще один человек — псион, телепат, разум, в который мне еще не приходилось проникать. Но, тем не менее, я уже ощущал его однажды. Лишь однажды, на грани потери сознания в подземном мире гидранов. Я сел в кровати и повернулся к двери.
— Ты не должен вставать. — Это первое, что я услышал от Зибелинга. Под курткой-паркой на нем был медицинский халат.
— Я и не встаю, — холодно заметил я, глядя мимо Зибелинга на второго человека. Это была женщина.
— Ты вставал, — Зибелинг указал на монитор, — там все записано. Ты проходишь курс лечения от радиоактивного заражения; твой организм еще не в состоянии переносить такие нагрузки. Не повторяй этого до моего разрешения.
Я скривил губы, испытывая нечто среднее между гневом и весельем; нашу встречу я представлял себе совершенно по-другому.
Однако настоящее удивление вызывала незнакомка. Она выглядела так, словно только что вышла из фешенебельного салона, и смотрелась чужеродным телом в захолустной дыре на задворках Галактики. На ней было длинное вечернее платье без украшений, но все равно не соответствующее месту действия; подол его был заляпан грязью. Ее лицо являло собой типичное произведение салонов красоты.
Такие лица я в изобилии повидал в свое время в Старом городе, оно могло служить образцом профессиональной косметической обработки. Похоже, ее генетические часы тоже переставляли назад, и не один раз, но от меня правду не скрыть — она была очень немолода: память незнакомки хранила огромное количество затхлых чуланов с хламом времени. Выражение холодных зелено-голубых глаз ясно говорило о том, что я стал невольной причиной каких-то ее неприятностей, хотя впервые видел эту женщину. Я почувствовал, что она тестирует меня, и угадал в ней Гэлисс, сторожевую собаку Рубая. Применив приобретенные навыки, я дал ей понять, что она проникла в глубины моей души, на самом деле спрятав от нее всю информацию, используя ее собственную концентрацию против нее, пытаясь узнать, что же ей нужно. Однако мне не много удалось раскопать — она оказалась первоклассным телепатом. Но и Гэлисс не удалось разгадать моих истинных намерений; я понял, что превосхожу ее по уровню телепатии; по крайней мере, в этом я могу быть уверенным. Якобы не выдержав ее натиска, я потупил взгляд, зная, что она ожидает именно этого.
