Филип Фармер - Протест
— Я расскажу вам о том, что нам известно, а затем уже вы дополните картину. Мы получили информацию… в устной форме. Коммуникациями мы, естественно, пользовались только для передачи сообщений своему начальству.
Пока Дунски рассказывал. Блондинка разлила кофе и молча указала на пластмассовые коробочки с сахаром и сливками. Допивая вторую чашку, Дунски закончил свой рассказ, сообщив только те обстоятельства, знать которые, по его мнению, им было абсолютно необходимо.
Наступило продолжительное молчание. Затем Длинный, постукивая пальцами по подбородку, сказал:
— Мы должны узнать, что известно этой Сник. А уж потом будем решать.
— Что решать? — спросил Дунски.
— Надо ли ее убивать до замораживания или достаточно просто пропустить через стоунер и где-нибудь спрятать. Если мы не убьем ее, останется вероятность, что ее сумеют обнаружить, а тогда она может заговорить.
Дунски издал стон, словно его ударили под ребро.
— Допускаю… возможно, это необходимо, но…
— Когда мы, вступая в иммеры, давали клятву, вы же знали, что в один прекрасный день от вас могут потребовать совершить убийство… — сказал Длинный, не сводя с Дунски суровых карих глаз. — Вы же не собираетесь оспаривать этот очевидный факт?
— Конечно, нет. Я никогда не стремился воспользоваться только преимуществами своего положения, избегая неудобных обязательств… Я принимаю все, что связано со статусом иммера. Но убийство… это приемлемо только в случае абсолютной необходимости.
— Знаю, — сказал Длинный. Он проглотил остатки кофе, поставил чашку на стол и поднялся. — Танте, подготовьте Сник, — сказал он Блондинке.
Блондинка предложила темнокожей женщине последовать за ней. Длинный опустил свою сумку на стол и начал выкладывать из нее орудия для проведения допроса. Дунски отвернулся и уставился в пустоту, за высоким и широким окном. На улице не было никого, кроме нескольких пешеходов и одинокого велосипедиста, — все сосредоточенно спешили по своим делам. Никаких праздношатающихся личностей. Если где-то поблизости и дежурили органики, никто из них не устроился рядом с окном, чтобы подсмотреть, что происходит внутри. «Счастливые, невинные и наивные люди, — подумал Дунски, глядя на беззаботных прохожих. Занимаются своими делами и понятия не имеют, что совсем рядом вот-вот произойдет нечто плохое. Да, плохое, — повторил Дунски, — но и не ужасное». Иммеры не собирались свергать правительство. Все, чего они добивались, к чему стремились, — мирно сосуществовать с ним, более или менее придерживаясь установленных им рамок и правил и не испытывая с его стороны давления. Их самые смелые планы никогда не заходили дальше того, чтобы изменить правительство всего лишь настолько, чтобы под его эгидой стала возможной истинная свобода. Что в этом плохого?
Длинный положил некоторые из инструментов обратно в сумку, а остальные перенес в гостиную.
— Положим ее здесь, — сказал он, указывая на диван. — А вы все отойдите… чтобы она не видела ваших лиц.
Длинный обвязал себе лицо Носовым платком и встал рядом с цилиндром, держа в руке газовый баллончик-распылитель. Он кивнул головой, и Блондинка включила питание. Через секунду оно автоматически отключилось, и Блондинка закрыла панель. Длинный приоткрыл дверцу цилиндра, пустил внутрь него струю газа и снова захлопнул дверь. Проделал он все это настолько быстро, что Блондинка даже не повернулась. Дунски успел увидеть расширившиеся глаза Сник, ее агонизирующее лицо — она пыталась выйти из «утробного состояния», распрямиться и подняться. В окне цилиндра промелькнули ее лицо и ладони. Промелькнули — и она соскользнула вниз. Длинный сдвинул платок на шею и прежде, чем открыть дверь, отсчитал по часам тридцать секунд. Сник вывалилась из цилиндра, ударившись головой о пол — ноги ее подогнулись, зад задрался вверх.
Дунски помог темнокожей перенести обмякшее тело Сник на диван. Длинный — Дунски теперь только так и называл его про себя — провел каким-то диском, который он аккуратно держал кончиками пальцев, вдоль вздернутого вверх лица Сник и по ее телу. Затем, попросив Дунски и чернявую перевернуть тело, он провел диском по спине. Скользя по левому бедру, диск внезапно издал пронзительный сигнал. «Ага!» — воскликнул Длинный, возвращая устройство к тому месту, на котором оно сработало. Из кармана рубахи он вытащил красный карандаш и отметил им квадратный участок на коже. Затем положил диск в карман и извлек другое приспособление — тонкий цилиндр с пузырем на конце. Прижав пузырь к коже Сник внутри очерченного квадрата, он начал медленно перемещать пузырь из стороны в сторону, пытаясь определить, где он звучит громче всего.
Длинный достал из кармана темные очки, надел их и принялся пристально рассматривать то место, где звук оказался самым громким, а затем обозначил небольшим крестиком точку в самом центре квадрата. Сняв очки, сложил их и убрал в карман.
— Передатчик. Почтовый голубь. Выключен, конечно.
— А откуда вы знаете? — спросил Дунски.
— Если бы работал, нас давно бы арестовали.
Длинный приложил к руке Сник устройство для проверки пульса.
— Несколько больше нормы, — определил он, — но после газа обычно так и бывает. — Повернув регулятор, он еще раз приложил устройство к руке. — Учитывая обстоятельства, можно сказать, что давление крови нормальное.
Дунски почувствовал импульсивное желание прикрыть отвисшую челюсть Сник, однако подавил его. Еще подумают, что он ей симпатизирует.
— Не могу точно определить, причинил ли ей ощутимый вред удар по голове, который ей достался, — сказал Длинный. — Будем надеяться, что соображать от этого она не разучится. Еще не хватало, чтобы она на наших руках умерла от повреждения черепа.
— Пока допрос не закончен, уверен, этого не произойдет, — сказал Дунски.
— Да, — подтвердил Длинный, словно не заметив в его голосе сарказма.
Длинный провел по левой руке Сник прибором для обнаружения вены и остановился в том месте, где оранжевая лампочка на его конце моргала ярче всего. Медленно поводив им из стороны в сторону, он остановился в точке самого яркого свечения. Затем он прижал прибор к коже и отвел его — оранжевое пятнышко отметило место, куда должна войти игла. Длинный протер кожу спиртом, пятно не исчезло, не растворилось. Шприцем для подкожных впрыскивают Длинный ввел три кубика темной красноватой жидкости в вену Сник. Ее веки задрожали.
Длинный, время от времени сверяясь с книгой, приступил к выполнению утвержденной Департаментом органиков процедуры допроса. Судя по всему, отметил про себя Дунски, он и сам является органиком. То, как он задавал вопросы и о чем именно спрашивал, находилось в строгом соответствии с законом, однако во всех других отношениях он позволил себе значительные отклонения от установленной процедуры. На допросе отсутствовали обязательные в подобных случаях независимые судьи, врач, представитель защиты и государственный обвинитель. Видеосъемка также не проводилась, к тому же отсутствовал и представитель банка данных, который непременно должен официально идентифицировать личность допрашиваемой как известную государству под именем Пантеи Пао Сник.
