Игорь Огай - Повелитель грядущего
Потом в один из моментов горизонт, прыгавший перед глазами в бешеной пляске, вдруг затуманился и пропал из виду. Лайвен обнаружил, что упал-таки и рот его полон холодного безвкусного снега. Он не понял, что Владеющий громом некоторое время пытался его поднять, пока обессиленный не свалился рядом.
Лайвен сделал последнее усилие и повернулся на спину. Перед глазами оказались опостылевшие низкие серые облака.
Если пойдет снег, нам конец, подумал он, не испытывая при этом совсем ни каких чувств. И прекрасно. Конец всем лишениям, испытаниям на прочность... Конец непосильным заботам...
Он закрыл глаза и вяло пошевелил рукой. Что-то больно кололо на груди.
Конец заботам... И трудам... И всему, что успел уже сделать.
И всему, что еще собирался сделать... Конец надеждам. Жалко...
Первые снежинки упали на лицо. Он снова попытался сдвинуть коловшийся на груди предмет и вдруг вспомнил. Клеймо власти! Оно не может остаться в этой снежной пустыне вместе с ним. Это самая опасная вещь во вселенной.
Он заставил уже слипшиеся веки разомкнуться, заставил руки напрячься и приподнялся на локтях. Еще одно усилие и вот он уже стоит на коленях. Теперь нужно поднять того, кто лежит рядом...
Владеющий громом застонал, когда Лайвен попытался повернуть его на спину.
- Зачем? - прохрипел он. - Оставь меня в покое.
Это разозлило Лайвена окончательно.
- Черта с два ты получишь у меня покой, - выдавил он в ответ. - Вставай. Покоя ли ты жаждал, когда шел со мной?
Он схватил пригоршню снега, высыпал ему на лицо и принялся растирать, не снимая жестких рукавиц. Это возымело действие. Владеющий громом с неожиданной силой оттолкнул его руки и, вытирая рукавом лицо, сел.
- Оставь меня, - выговорил он чуть более внятно. - Нам не дойти вдвоем. Потом пришлешь за мной помощь.
- Мне не дойти одному, - ответил Лайвен, - К тому же до того как придет помощь ты замерзнешь здесь. Вставай.
Владеющий громом помолчал.
- Хорошо, - сказал он. - Я встану.
- Вот и прекрасно, - пробормотал Лайвен. - Теперь встать бы мне самому.
Он попытался это сделать и обнаружил, что способен держаться на ногах. Снег шел все сильнее, и Лайвен уже не замечал, что он не тает у него на щеках. Он помог подняться на ноги Владеющему громом, и при этом сам чуть было снова не потерял равновесия. Потом они, держась друг за друга, по очереди подобрали свое оружие, а когда снова выпрямились, горизонт и дым на нем больше не были видны за плотным снегопадом. Владеющий громом даже не заметил этого, и Лайвен повел его в колышущуюся белую пелену наугад. Он не отдавал себе отчета в том, насколько неправильно выбрано направление. Он знал лишь одно, они должны были идти. Передвигать ноги, пошатываясь и поддерживая друг друга. Во что бы то ни стало. Из последних сил.
Потому что на груди у него по прежнему покалывало Клеймо власти, и он больше не пытался сдвинуть его в сторону. Он боялся, что это чувство пройдет, и он опять упадет в снег. И тогда уже ни какая сила не заставит его подняться снова...
Он не заметил, когда над ними возникли темные силуэты, и остановился только тогда, когда подошел под самые ноги лошадей. Остановился и сразу упал на колени, и Владеющий громом послушно последовал за ним.
Лайвен еще успел различить трех всадников, три тени без лиц в снежной круговерти, а потом окончательно впал в забытье.
Тепло медленно возвращалось в отмороженные руки, но лицо все еще не чувствовало слишком мягкой кисточки из птичьего пуха, которой кто то заботливо смазывал его жиром пополам с соком неизвестного растения. Первое, что Лайвен почувствовал, когда его пальцы вновь стали способны немного двигаться, это то, что они больше не сжимают ледяные ножны с мечом, а ноги находятся в состоянии покоя вместо того что бы бесконечно толкать его тело вперед, а землю назад. Потом он сообразил, что лежит и что ему тепло, и сразу понял все.
Он вспомнил, как неизвестные всадники, принимая все меры предосторожности, усадили их на своих лошадей, привязав к себе ремнями, что бы не свалились при езде, и двинулись в неизвестность. Как из этой белой неизвестности внезапно возникло некое поселение, которое Лайвен не мог сейчас вспомнить в подробностях и тем более охарактеризовать. Далее обрывались даже самые смутные воспоминания, но, учитывая нынешнее состояние относительного комфорта, которое превращало предыдущие видения в картины из ирреального ночного кошмара, можно было довольно точно судить о последующих событиях.
Пора было открыть глаза и осмотреться.
Слипшиеся веки разомкнулись с трудом, и когда это случилось, Лайвен увидел совсем мало. На глазах у него лежал какой-то компресс, который ограничивал видимость до нуля. Тогда Лайвен заставил себя еще раз потревожить свой покой и поднял руку. Когда он стянул с глаз повязку, его взору предстало следующее: прямо перед глазами имела место крыша строения, в котором он находился, составленная из хитроумно скрепленных друг с другом деревянных рам с натянутыми на них мехом внутрь шкурами некоего северного животного. Из таких же рам были выстроены и стены, образовывающие четырехугольную, немного скособоченную конструкцию достаточного объема, что бы в ней без стеснения могли разместиться несколько человек. Внутри этой конструкции находились: старуха отталкивающего на первый взгляд вида, некое юное создание женского пола, Владеющий громом, лежащий неподвижно у дальней стены и сам Лайвен. Девушка смазывала лицо и руки Владеющего громом тем самым ароматным составом, а старуха делала то же самое с Лайвеном. У грубого, сложенного из угловатых камней очага, в котором горел яркий огонь, не дающий пламени, лежали их мечи.
Увидев свое оружие, Лайвен окончательно пришел в себя. Первым его побуждением было скорее дотянуться до него и положить себе под бок, но после первого движения в этом направлении он понял, что пока рано об этом думать. Заметив это движение, старуха тоже пришла в себя.
Она проявила это, немного повернув голову и прошипев девушке непонятные слова, сопровождаемые еще более загадочным жестом, который впрочем, та поняла прекрасно. Она оставила в покое Владеющего громом и, приподняв шкуру на одной из панелей, выскользнула из помещения.
Видимо на улицу, потому что огонь в очаге на мгновение дрогнул, и по полу дунуло холодом.
Старуха хмуро глянула на Лайвена и, тяжело поднявшись на ноги, засеменила к Владеющему громом, который по прежнему лежал без движения. Все это Лайвену не понравилось. Неизвестно откуда пришло вдруг чувство опасности. Лайвен попробовал разобраться в этом, но не сумел понять причины его вызвавшей. Он хотел заговорить со старухой, но из горла вырвался только затяжной хриплый кашель. Из дальнего конца помещения старуха сверкала на него глазами, и в этом взгляде было меньше всего доброжелательности. Может быть, здесь крылась причина волнения?