Андрей Мансуров - Разрешенная фантастика – 2
В течении десяти минут Рупперт описывал словами колонию белых грушеобразных ёмкостей со смертоносной начинкой, измерял по приказу Керка температуру и влажность в пещере, и всё снимал на видео.
Когда до него добрался, наконец, Майк, всё было закончено.
Теперь два огнемёта заполнили пространство пещеры, действительно напоминавшей комнату, яркими шарами и языками оранжевого пламени.
Температура сразу подскочила до ста с лишним градусов – если бы не скафандры, дышать точно было бы нечем. Басовитый гул климатизаторов перекрывался только гулом рвущихся из сопел огненных струй. Вскоре не то что потолок – даже пол почернел.
Тем не менее оба поливали морщившиеся серые шары кипящими струями ещё добрых пять минут. Как профессионалы, они привыкли всё делать добросовестно.
Керк как раз слушал доклад Сезара о том, что происходит в пещере, когда Лагерь вызвали с Корабля. Лицо полковника ничем не отличалось от обычного, но Риган сразу понял – случилось.
– Внимание, начальник третьего Лагеря. Это официальный Приказ. Экстренная Эвакуация.
Керк, на сборы и консервацию оборудования у вас два часа. Потом придёт челнок. Сейчас я отправил его за колонистами второго Лагеря. Он пока не пострадал, но он южнее вашего, и я считаю, что риска сейчас для них больше.
– Вас понял. Приказ ясен. Начинаю экстренную эвакуацию. – слова Керк произносил автоматически, с отчаянием думая, что, похоже, спасти из Лагеря номер пять не удалось никого.
Тихая и мирная планета, как в кошмаре, на глазах превращалась в смертельно опасную ловушку.
Шайна теперь только молчала.
Благодарность, высказанная Брендону, похоже, превратилась для неё в то же, что и красная тряпка для быка.
В пощёчину. В личное оскорбление.
Брендон тоже не слишком усердствовал в налаживании отношений. Он знал более-менее полно весь набор «программ поведения» своей сексапильной жены. Понять и его, и Джима Тимански, выбор, было нетрудно… Трудно было понять, как первому мужу удалось не бросить её после трёх лет брака, а Брендону – после восьми.
В тесноте челнока, где все шестьдесят восемь человек Лагеря номер три поневоле лежали прямо на полу, обитом мягкой губкой, на наспех набросанных матрацах, разговаривать оказалось вполне возможно – рёв двигателей почти не проникал в отсек.
Но все предпочитали помалкивать. Плакала только Норма – пятилетняя дочь Майка и Вайолет Мэнсон. У неё там, внизу, остался недостроенный старшим братом Бобби замок из песка, и парк для кукол-принцесс…
Остальные почти спокойно перенесли расставание с негостеприимной планетой.
Да и то сказать – десять месяцев зимы с её метелями и сорокаградусными морозами доконают кого угодно. Досадно только, что вот – казалось бы, наконец пришла долгожданная весна, живи, работай, отдыхай в выходные на просторах девственной природы…
Ан – нет. Природа защищена. Причём – защищена от любого вторжения теплокровных существ. Сколько придётся теперь ждать в тесноте страхующего Корабля, ответить никто не может.
И если Комиссия, запрошенная полковником Муром из Администрации метрополии не сможет решить вопрос с глобальным уничтожением дьявольских насекомых, планету, как ни жаль, придётся оставить.
Это понимали все. В том числе и Шайна. Глотая слёзы, она прижимала к груди маленького Дика, сознавая своё полное бессилие, и беспочвенную (как оказалось), но от этого не менее свирепую ненависть (О-о!.. Она была в этом уверена!) к этой подлой свинье Брендону.
Если бы кто мог забраться в мозг Уэбстера-младшего, там он не без удивления обнаружил бы огромную любовь и теплоту к отцу. И… весьма сложные и противоречивые чувства к матери. Не последним из которых был страх.
Совещание проходило в кабинете полковника. Поэтому в небольшой комнате все вызванные лица разместились не без труда. Кому не хватило кресел и дивана, сидели на позаимствованных из других кают стульях, или даже стояли.
Здесь были все, отвечающие за нормальное функционирование Корабля, начальники всех восьми Лагерей, их заместители, и штатные учёные – биологи, химики и врачи.
Курить не разрешалось, так что многие тихо переговаривались и почёсывались, пока не пришёл сам полковник. Все встали.
– Садитесь, садитесь. – полковник быстро прошёл за свой стол, и сел сам. – Я только что разговаривал с заместителем Председателя Совета Директоров. Комиссия вылетает завтра. Значит, у нас они будут… не раньше чем через сорок дней. Если будет принято решение закрыть Колонию, обратно полетим на двух кораблях – нашем, и том, на котором прилетит Комиссия.
Если же Колонию решат оставить, вероятней всего будет принят какой-то план по глобальной зачистке Краб КР– 3/239 от насекомых, названных «Оса Нью-Вашингтона». Другие варианты действий пока не рассматриваются.
Генетические материалы, которые мы отослали, позволят выработать пестициды, поражающие только данный вид. Остальные виды, если я правильно выражаюсь научным жаргоном, эндемичны. И опасности не представляют. – вопросительный взгляд в сторону Алана Маккаффи.
Пожилой учёный кивком подтвердил, не спеша, впрочем, что-либо добавить.
Полковник, свирепо посмотрев на поверхность стола перед собой, и не найдя там ничего утешительного, продолжил:
– Столь длительное совместное проживание на корабле такого класса более семиста человек, инструкциями, насколько я помню, не оговорено. Ещё ни одна Колония не сталкивалась с реальной необходимостью всеобщей эвакуации. Даже на Роханне удалось предотвратить… Хм.
Поэтому приказываю. Начальникам Лагерей – обеспечить равномерное размещение людей в выделенных помещениях. Мы не должны допустить: А. Возникновения эпидемий из-за тесноты, и – Б. Возникновения конфликтов из-за этого же. Господин майор! – Мур повернулся к Посейдону Дарра, своему первому заместителю, – вам поручаю оборудование второй столовой, расширение штата камбуза и составление графика приёмов пищи так, чтобы исключить пересечение этих приёмов для членов всех Лагерей.
Далее. Лейтенант Смитсон, ваш взвод займётся очисткой подсобных помещений палубы «Ц» от законсервированного оборудования и запчастей, для последующего размещения там беженцев из Лагерей… – распоряжения командира Корабля были подробны и рациональны, поскольку отрабатывались многими поколениями Администраторов Министерства Колоний, и Армейского руководства Флота.
Каждый получил свою долю положенных указаний. Записал, или запомнил, в соответствии со своими привычками, и подтвердил, что задача ясна. В любом случае – забывшие, или что-либо недопонявшие всегда могли обратиться к записи: согласно правилам, все Совещания записывались оборудованием «чёрного ящика» корабля, и хранились вечно. Когда же Корабль списывали – дубликат записи передавался во флотский Архив.
