Саймон Хоук - Железный трон
Эдан никоим образом не предпочитал хождение Тенью любым другим видам перемещения, но Микаэл обращался к нему много раз со времени того первого путешествия. Создав портал в Мир Теней половинчик мог по меньшей мере замедлить течение времени. Как объяснил Футхарк, если у них появится острая необходимость добраться из Ануира до Кал-Калатора, который находится на противоположной окраине континента, и им нужно будет оказаться там как можно скорее, то при путешествии верхом -- даже если они будут гнать коней и менять их по пути -- дорога займет около месяца. Ибо им придется преодолеть расстояние по меньшей мере в тысячу миль, и даже больше, если они пойдут окружными путями, чтобы миновать такие потенциально опасные территории, как Кулладарайт и Пустошь Тарван.
С другой стороны, если они пройдут Тенью через промежуточный мир, их путешествие займет приблизительно столько же времени... но они смогут выйти в мир дневного света почти в ту же минуту, когда покинули его. Другими словами, в Мире Теней для них пройдет месяц, но в мире дневного света тем временем пройдут лишь минуты. За одним исключением. Владения эльфов.
Таким же таинственным образом, как законы времени менялись в Мире Теней, менялись они и во владениях эльфов, что наводило Эдана на мысль о некой взаимосвязи, хотя какого именно рода эта взаимосвязь он не мог понять. Дело в том, что если в Мире Теней течение времени почти останавливалось, то в эльфийских владениях оно было совершенно непредсказуемым и могло либо ускориться, либо замедлиться -- причем предсказать, когда как произойдет, было невозможно. Поэтому при переходе из эльфийских владений в Мир Теней и оттуда обратно в мир людей со временем могли произойти интересные вещи.
-- Я никогда не забуду наше первое путешествие через этот ужасный край,-- сказал Эдан Сильванне. Они ехали бок о бок шагом. Пускать коней галопом или даже рысью по лесам Мира Теней опасно. Никогда нельзя знать, что может ждать тебя впереди -если, конечно, это неизвестное не предпочтительней той опасности, которая подстерегает сзади.-- Словно было недостаточно того, что мы рисковали жизнями, выбрав эту дорогу, так мы еще и обнаружили, что всего за несколько дней, проведенных нами в Туаривеле, в Ануире прошел целый год...-- Он покачал головой и вздохнул.-- Что ж, по крайней мере, больше нам не пришлось пережить ничего подобного, даже если император из желания выгадать время и настаивает на путешествиях через Мир Теней всякий раз, когда нам требуется преодолеть большое расстояние. Я всегда подозревал, что он не полностью осознает связанный с этим риск. Теперь я понял, что его просто мало волнует возможная опасность. Но тот первый раз... Никогда этого не забуду. Я никогда по-настоящему не понимал, в каком напряжении находился мой отец, пока не увидел его. Для меня прошла всего неделя, но для него -- год. Целый год, в течение которого он никогда не знал точно, что сулит ему грядущий день. Один год, состаривший его на двадцать лет.
-- Тебе по-прежнему очень не хватает его, да? -- спросила Сильванна.
Эдан кивнул.
-- Не могу сказать, как. Мне не хватает его мудрости и советов. Конечно, наибольшую утрату понесла моя мать, но с другой стороны, она просто потеряла мужа, в то время как я потерял не только отца, но и наставника. Он еще столькому мог бы научить меня, если бы прожил еще хоть несколько лет...
-- Мне иногда кажется, что быть человеком ужасно,-сказала Сильванна: -- Все ваши достижения, мечты и страсти настолько преходящи. Ваш жизненный путь так короток, что я не понимаю, как вы миритесь с этим.
Эдан улыбнулся.
-- Ты хочешь сказать, что жалеешь нас?
-- Ну... нет, не совсем так,-- ответила она.-- Жалость подразумевает некоего рода снисхождение, а за последние несколько лет я узнала очень многое о людях и том, сколь многого вы можете добиться, поставив перед собой цель.
-- Возможно, так происходит именно потому, что наш жизненный путь столь короток,-- сказал Эдан.-- Именно сознание, что мы всего лишь смертные создания, и заставляет нас проживать жизнь в полную силу. И возможно, мы кажемся вам немного безрассудными лишь потому, что в некотором смысле таковыми и являемся. Вам, эльфам, как созданиям бессмертным, не свойственно подобное безрассудство. Людям же эльфы кажутся... пожалуй, вовсе не безрассудными, в отличие от нас. Вот почему наши страсти полыхают так ярко. Когда ты с самого начала понимаешь, что твое время ограничено, то начинаешь дорожить каждым днем.
Сильванна несколько мгновений задумчиво смотрела на него, пока они ехали бок о бок, легко покачиваясь в такт конской поступи.
-- Пожалуй, это не лишено смысла. Я заметила, что вы, люди, очень остро все переживаете.-- Она нахмурилась и тряхнула головой.-- Я не хочу сказать, что эльфы не способны на сильные чувства, ибо мы способны на них... просто человеческие страсти куда более сильны. И неуправляемы.
-- Это и есть безрассудство,-- с улыбкой ответил Эдан.-Оно происходит из нашей недолговечности, как я сказал. Мы живем со страстью, трудимся со страстью... любим со страстью.
Сильванна взглянула на него. Он твердо встретил ее взгляд. Она не отвела глаза.
-- Если развить эту мысль,-- сказала она,-- то можно утверждать, что самые страстные существа на свете -- поденки, которые живут всего один день.
-- И заметь, как яростно колотят они по воздуху своими крохотными крылышками, неизменно стремясь к свету.,-- сказал Эдан.-- Пламя влечет их так сильно, что они летят на него и сгорают в огне. Если это не аллегория неукротимой страсти - то что еще?
-- Я думала, на огонь летят мошки,-- сказала Сильванна.
-- Поденки делают то же самое, разве нет?
Она нахмурилась.
-- Не уверена. Разве?
Эдан пожал плечами.
-- Даже если и нет, это не умаляет достоинств аллегории.
Сильванна улыбнулась.
-- Пожалуй, ты проглядел свое истинное призвание,-сказала она.-- Тебе следовало стать не придворным министром, а бардом.
Эдан поморщился.
-- О, только не это.
Сильванна подняла брови.
-- О? Похоже, я задела тебя за живое.
-- Когда-то я знал барда,-- сказал Эдан.-- На самом деле, я знал нескольких, и все они были невыносимы, но этот был хуже всех. По большей части барды влюблены в звучание собственных слов, что делает их тщеславными, но этот был влюблен еще и в идею, что делало его опасным.
-- Каким образом приверженность идее может сделать кого-то опасным? -- спросила Сильванна.
-- А вот это вопрос к главному министру императора,усмехнулся Эдан.-- Как лорд верховный камергер я могу утверждать, что все служители идеи опасны, потому что они ставят идею превыше власти императора, короля или аристократа. Такой человек в первую очередь хранит верность идее, которую он -- или, возможно, она -- проповедует. Как следствие, он никогда не видит причин идти на уступки. Однако лично я понял, что есть определенная разновидность служителя идеи, с которым можно договориться.
