Натан Арчел - Холодная война
И у него появилась идея, где такого найти.
- В ООН, - ответил наконец Раше.
Водитель больше не задавал вопросов и не затевал болтовни о сербах - он просто свернул на восток на ближайшем углу и повел машину в деловую часть города.
Раше устроился на заднем сиденье, разглядывая вереницы зданий на знакомых улицах и размышлял над тем, во что ввязался.
Из того, что он знал по сообщениям Си-эн-эн и почерпнул из газетных заголовков, представители Пентагона выступили с угрозами и толкуют об упреждающем ударе. Русские в ответ толкуют о возмездии за любое вторжение без приглашения. Комментаторы наперебой говорят о внезапном охлаждении отношений США и России и о том, что, если возникшая проблема не будет разрешена, последствия могут оказаться непоправимыми. Земля оказалась ближе к третьей мировой войне, чем когда-либо после развала Советского Союза.
И вместе с тем, думал Раше, люди у власти, люди, выступающие с угрозами и контругрозами, наверняка знают, что ядерные заряды не имеют к этому никакого отношения.
Он часто задавался вопросами. Что так огорчало Шефера? Что в окружающем мире убеждало его в никчемности всей человеческой расы? Почему он так остро ощущал все это, почему он ни к чему не был равнодушен?
Раше подумал, что теперь он знает, в чем дело.
Он и сам бы не дал крупицы дерьма за любого политикана, затеявшего эту свару. Раше - лояльный американец, но это вовсе не означает, что у него есть что-то против русских или его сильно заботит генерал Филипс и компания. Эти клоуны не вяжутся с его представлениями о свободе, демократии и даже Америке их действия направляются просто жадностью, претензией на власть. Они хотят обладать военной мощью, чтобы послать весь остальной мир к дьяволу, им совершенно безразлично, каким образом добиться этой мощи.
Русские не намного лучше. Раше сомневался, что Москва поделилась бы технологией пришельцев с народами мира, попади она к ним в руки, и если бы какого-нибудь чокнутого вроде Жириновского выбрали там в президенты, это было бы плохой новостью, - но подобные проблемы не для Раше. Генералы могут портить друг другу воздух хоть до Страшного суда, ему нет до них дела.
Его забота - Шефер. Делами мира он займется в меньшем и более личном масштабе, чем генералы и бюрократы. Раше всегда считал, что если так будет вести себя каждый, если все будут заниматься своими делами и жить в меру собственной ответственности, не претендуя на претворение в жизнь каких-то грандиозных идей, то мир от этого станет только лучше.
Он мало разбирается в политике, но твердо знает, что не намерен позволять никому - ни федералам, ни русским, ни пришельцам - чинить неприятности своим друзьям или семье, поэтому не может оставаться в стороне и сидеть сложа руки.
Он расплатился с водителем и вошел в здание Секретариата ООН.
- Где я могу найти русского посла? - спросил он решительным тоном, подойдя к конторке справочной службы.
Охранник начал было его выпроваживать, аргументируя отказ стандартными фразами, но Раше вытащил свой значок и пустился в разглагольствования о "серьезной проблеме".
Еще через десять минут он громыхал кулаком по крышке письменного стола секретарши в приемной, требуя доступа в кабинет посла.
- Вы не можете вломиться к нему, не имея предварительной договоренности, протестовала она.
- Просто скажите Борису, или Ивану, или как там его зовут, что мне известна правда об этой сибирской истории, - не унимался Раше. - Заикнитесь ему об этом, и он пожелает увидеться со мной. Речь идет о полуострове Ямал, точнее, о местечке под названием Ассима. Я знаю об этом все. Мне известно об отправленной туда американской десантной группе...
- Сэр, я не понимаю, о чем вы говорите, - сказала секретарша.
- Зато понимаю я, - послышался низкий голос. Раше и секретарша повернулись. В дверях кабинета стоял седовласый мужчина.
- Я услышал вашу перебранку, - сказал он.
Раше на это и рассчитывал: едва появившись в приемной, он повел себя совершенно несносно и старался говорить как можно громче.
- Прошу извинить меня, господин посол, - ска- зала секретарша, - он был очень настойчив.
- Все в порядке, моя дорогая, - успокоил б$ посол, - пропустите ко мне этого полицейского.
Раше улыбнулся.
- Пожалуйста, располагайтесь, шериф, - сказал посол Раше, прошедшему мимо него в кабинет. - Меня зовут не Борис и не Иван. Я - Григорий Комаринец.
Глава 23
Лигачева подвинула Шеферу через стол наполненную до краев стопку.
- Ну, американец, - с горечью сказала она, - выпьем за успех Яшина.
Шефер смотрел на выпивку, не выражая никаких эмоций. Водка, конечно, "Столичная", и стаканчик приемлемо чистый, но он не торопился опорожнить его.
Лигачева подняла свой стаканчик и тоже стала разглядывать его.
- Моему сержанту так не терпится броситься на врага. Он так жаждет вкусить первой крови, - задумчиво сказала она.
- Они все идут на смерть, - серьезно заговорил Шефер, - все до единого.
Лигачева помолчала, потом пристально посмотрела на американца, не опуская стопку.
- Яшин действует точно так же, как те твари, - продолжал Шефер, глядя ей прямо в глаза. - Парень живет, чтобы драться, приводить врага в трепет, пускать ему кровь. - Он поднял стопку и одним глотком опорожнил ее. - Черт побери, может быть, мы все такие. - Детектив со стуком опустил пустой стаканчик на стол. - Но они лучше нас в этом деле. Поэтому Яшин и остальные погибнут.
Лигачева осторожно поставила стопку на стол, даже не пригубив.
- Я думала, что вы, американцы, - самые большие в мире оптимисты, сказала она. - Вы толкуете о свободе и мире, сами не свои от цветного телевидения и всю жизнь суетитесь, не сомневаясь, что придет день, когда любой из вас станет богатым... - Она сокрушенно покачала головой. - Так что же произошло с вами? Шефер потянулся к бутылке:
- Я давно положил глаз на американскую мечту. Гараж на две машины, Джун Кливер в спальне, один и три четверти ребенка, да еще "смит-вессон" в платяном шкафу, просто на всякий случай. - Он налил себе водки. - Если, конечно, не считать, что обе машины все еще в магазине, Джун в Прозаке, дети в проекте, а "смит-вессон" находит себе массу работы.
- Я не знаю вашего Прозака, - вспылила Лигачева, - и не понимаю, о чем вы говорите.
- Это совсем не важно, - ответил Шефер и выпил вторую стопку. - Видите ли, вы думаете, будто мне безразлично, что происходит с вашими людьми... Может быть, действительно безразлично. Не исключено, что я уже вообще не в состоянии о чем-то беспокоиться. Но это ничего не значит. Вопрос в том, что никто в мире ни о чем не беспокоится. Люди, которые притащили нас сюда, наверняка ценят нас не дороже дерьма. Мы для них просто цифры, придаток, дополнительный кусок оборудования, низкотехнологичного и простого в обслуживании.
