Сергей Диноров - Змеиное проклятье
Слышно ыбло как позади, Лапников уговаривает собаку спуститься во тьу, а та видимо упирается всеми четырьмя.
- Где то я слышал, что собаки боятся темноты- сказл Сергей вглядывась вперед.
- Правда? - откликнулся селянин - собаки же близки к людям, вот и переняли от инх все подрят.
Свет фонарей колебался, а лестница была так узка, что идти приходилось по одному, вряд. Было неприятноЮ, но все таки не так страшно, как во время спуска втемень Черепиховского собора.
- "В самом гнезде побывал!"- думал про себя Серега- побывл в саом центре, и ведь сунулся туда по доброй воле. Мне же тепрь в страшных снах будет этот подвал сниться. Если выживу конечно.
- "Никогда!"- думал он- "Никогда не спутслися бы в такой подвал ночью.
Никогда бы не полез ночью в темные воды пруда. В темные воды...никогда...."
Он встрепенулся. Что еще за воды ему пришли на ум. Темные воды пруда. Он не разу не видел этот пруд, но почему то вопсомниание о нем наполняло страхом. Как отголосок давешнего кошмара.
- "Темная вода"- бубнил про себя приезжий, а сам в этов ремя ровно шагал вниз, в глубокий подвал- "Темная вода неизверимой глубины. А в воде змеи и жабы, и тритоны и тина, что на дне затягивает. И в воду идти. В глубину, ночью...идти"
Фонарь был слаб и освещал самое большее полтора метра впереди, и тут неожиданно высветил такое, от чего Сергей резко встал, а затем с криком шатнулся назад, выронив фонарь.
Фонарь упал на стиупеньку, а затем с грохотом прокатился вниз, разбился там обо что то и вспыхнул. А следом загорелась и часть стены, об котрую он ударился.
Оглушительно громыхнуло над ухом ружье, и Серега повтроно качнулся в сторону. Затем мимо протиснулся щербинский, не гворя не слова, а сверзу кричал что то Лапников.
Приезжий потряс головой. У Щербинского тоже нервы напряженны. Как что стреляет во все подряд. А сейчас селянинс стоит внизу, и освещает фонарем, то, что напугало так Сергея.
Маленькая площадка. Страрая, деревянная дверь с номером. Табличка "Архив".
А под дверью лежт труп. Бывший человек, это явно, но уже нгачал превращаться в змею. Вон и кожа вся чешуйчатая, а на пальцах нет ногтей. На шее обрывок веревки, что сильно неприятным образом напоминает покойного шизика Саню.
Сергей помотал головой. Близкий выстел обжег шеку, и начал спускаться вниз, к селяниниу.
- Знакомый случай.
- Да знакомый, многие наслышанные о змеиной стараются помереть, но змеей не стать.
В груди у трупа зияла свежая дыра, но кровь от туда не сочилась, да и мясо было беловатого рыбьего цвета. Если Щербинский стрелял, то почти всегда попадал.
- А он ходить не станет? - спросил Сергей - пялясь на убитый труп.
- Если до сих не встал, то уже никогда. Это ведь сам держатель архива Мельников. Я слышал его семья свалила отсюда в лучшие места. А он видать не успел.
На лбу у Мельникова светился третий глаз, он был приоткрыт и отражал блик фонаряю. Сзади попдшел Лапиников и тоже вскринкнул, но фонарь удержал, а вот его псина с воем рванулась наверх, к свету, но и ее удержали.
- Труп- тупо промолвил Лапников, наклоняясь- опять в змею хотел, сколько же здесь таких?
- Одно надеюсь, что в архиве самом их не будет.
- Там будет кое что похуже- мрачно пообщеал Щербинский.
Сергей подошел к двери, попытался открыть, но к ней всем вемсом привалился мервый змей. Приезжий поробовал еще раз. Тело зашаталось и отрвалось от двери с легким, чмокающим звуком. Сергей поспешно отступил на шаг и просительно посмотрел на Щербинского.
Тот ухмыльнулся, криво и стал отскивать труп за ноги. Сергей и журналист, брезгливо посторонились.
- Кстати, как вы думаете, для чего им третий глаз? - спосил Лапнкиов, довольно бесстрастно, наблюдая, как растекается под потревоженным трупом лужица желтоватой вязкой желчи.
- У змей- сказал Серега на месте третьего глаза находиться орган, воспринимающий тепловые колебания, а также легкие вибрации воздуха. Это одновременно и ультразвуковое ухло, и термометр. Но у змей этот глаз скрыт под кожей , и совсем не выделятся. А у наших преростков он сильно развит, и действительно похож на глаз. А ты хочешь сказать, что нашел этому объяснение.
- Что то вроде нашел. Раз уж мы взяли гипотезу, о внешней силе, кторая управляет змеиным войском, то скорее всего это то самый знаменитый третий глаз, заведующий шестым чувством у человека.
- То есть предвидение, ясновидение, телекинез...Что то я не пойму, зачем им столько всего.
Труп, чавкая пополз по ступенькам. Было слышно, как материться, тащущий его Щербинский.
- Ну в данном случае,- сказал Лапников- я думаю, что глаз заведут телепатией и позволяет связываться новосозданному змею с хозяином.
- С хозяином значит. А те, которые сразу обратились взмею как же. Без связи.
- А это я уж не знаю. Сейчас пойдем, или будем Щербинского ждать.
- Подождем, и пустим вперед.
Сверху громыхнуло, и раздался глухой стук, видно Щербинский, утомившись тащить, выкинул мертвеца единым мощным пинком. Несчастый змеечеловек был выкинут, и селянин, громко топая по ступеням возвращался к ним.
- Что это вы тут стоите? - осведомился он, тяжело дыша, затем понял, усмехнулся и толкнул от себя дверь.
Дверь подалась с ржавым скрипом, и даже с петель посыпалась бурая пыль. Их давно не смазывали и не чистили, ну а теперь и вообще никогда уже не смогут.
Зоотехник широко шагнул в открывшийся проем и приподнял фонарь над головой, чтобы получше осветить дальние углы. Тут же с проклятиями подался назад, чуть не опрокинув, выглядывающего из за плеча Лапникова. Сергей тоже выглянул в проем.
Кучка из полутора десятков змей полукругом расползалось из под ног Щербинского, спасаясь явно от давно не виденного яркого света. Одну из змей селянин попытался достать сапогом, но не смог, а змеи резво скрылись в темноте.
Серега отодвинул мешающего спутника в сторону и сам шагнул вперед.
- Однако. - сказал он.
- А ты что думал- вопросил Щербинский подходя- наш архив, почитай, занимает все подвалы музея, есть только маленькая еще кладовая, да и то сейчас закрыта.
Архив был огромен. В данный момент, Скрывась во тьме, он казался размером не меньше спортзала размером. А старый фонарь освещал лишь маленькую часть, из уходящих вдаль стеллажей.
Воздух был сдесь нехороший, затхлый и качественно отдавал мускусом. В свтете их старой коптилки вырисовывались лишь четыре стеллажа, что видимо были началом такого же числа длиннющих рядов. Видно было, что стеллажи начинаются от грязного, холодного сырого, бетонного пола, с ржавыми подтеками, и кончаются как раз у абсолютно идентичного сырого потолка. Стеллажи были непрезентабельные, ржаво- железные, и было трудно понять, как можно в такой сырости хранить старые рукописи.
