Джо Холдеман - «Если», 1996 № 11
Но и сон не принес Кори облегчения. Случайно увидев свое отражение в зеркале, Кори не сразу узнал себя, настолько опухло от слез и потемнело от горя его лицо, а глаза воспалились и покраснели.
На столе лежал пакет.
Письмо.
На прямоугольной пластиковой пластине от руки было аккуратно выведено:
«Мы тебя очень любим».
На глазах опять выступили слезы, и он трясущейся рукой вставил карточку в настольный ридер.
В комнате возникли его жена и двое сыновей. Их лица ласкал согретый солнечными лучами ветерок. Тимми и Робби расхохотались и закричали:
— Привет, па!
— Бегите же, обнимите отца, — велела им Кэрол.
И они рванулись к Кори. Тот встал на одно колено и раскинул руки, но голографические изображения, даже не коснувшись его, пронеслись мимо.
Подошла Кэрол, Кори поднялся на ноги, и ока запрокинула лицо для поцелуя. Сквозь слезы он уже с трудом различал до боли знакомые черты.
— Мы гордимся тобой, но если бы ты только знал, до чего нам тебя не хватает, — сказала Кэрол. — Джон, возвращайся домой поскорей. Нам очень хочется быть вместе.
— И мне, — едва слышно пробормотал он.
Но она его не слышала. Ее уже не было на белом свете. Осталась только карточка с последним посланием.
* * *На борт ЛС-1187 Кори вернулся совершенно другим человеком.
Экипаж сразу уловил эту разительную перемену и старался держаться от него подальше. И немудрено, ведь даже когда он отдыхал, в нем чувствовалась угроза, а оказаться мишенью для его гнева не хотел никто.
ЭКИПАЖ
У каждого корабля есть номер, а у отличившихся в боях есть еще и имя.
Некоторым кораблям, заслужившим особую репутацию, дают неофициальные клички.
ЛС-1187 был окрещен «Ионой», дурным знамением.
Вначале экипажи кораблей, находящихся в Звездном Доке, нарекли ЛС-1187 «Иудой», но эта кличка не прижилась, поскольку было сочтено, что для Иуды ЛС-1187 недостаточно умен.
На ЛС-1187 не было капитана, и ходили упорные слухи, что никогда во всем флоте не сыщется старшего офицера, добровольно или по принуждению согласившегося взять под свое начало сей овеянный дурной славой корабль.
Но из флота ЛС-1187 не списывали, поскольку он до сих пор считался «функциональной боевой единицей». На борт корабля никто не желал ступать, а людей из экипажа ЛС-1187 не брали в команды других кораблей.
Экипаж ЛС-1187 пал духом. Ремонт не клеился. Старший инженер Лин не день и не два пытался наладить график ремонтных работ, но вскоре махнул рукой. Лишь старпом Кори, изредка появлявшийся, словно мрачная тень, поддерживал на корабле относительную дисциплину и порядок.
Экипаж ждал и надеялся, что наконец появится кто-то, кто возьмет бразды правления в свои руки, и на корабле сразу же все наладится.
* * *Их было шестеро, и поначалу они ни о чем не ведали.
Только что пройдя курс обучения, они прибыли на последнем транспорте и, конечно же, всей душой рвались в бой.
Бах, Столчак, Джонси, Амстронг, Хаддад и Нахакари.
Офицер службы безопасности младший лейтенант Хелен Бах была ниже всех в группе. Даже в полном боевом снаряжении она едва достигала пяти футов девяти дюймов. В ее речи явственно слышался афро-альтаирский акцент. Неизменно кроткое выражение ее лица было обманчиво. Доподлинно известно, что в кадетской школе она на третьем занятии по каратэ сломала руку инструктору.
Инженер-техник по системам жизнеобеспечения младший лейтенант Ирма Столчак возвышалась над подругой почти на голову. Она была широка в кости и выглядела дружелюбной, но ее глаза были постоянно прищурены, будто ее часто обижали в прошлом, и теперь она не доверяет всему человечеству.
Специалист по квантомеханическим системам мичман I класса Эйоуб Хаддад говорил с сильным иорданским акцентом, хотя никто из его предков вплоть до седьмого колена не ступал на Землю. Хаддад был зачарован машинами, поскольку считал, что они, в отличие от людей, всегда делают только то, что им положено. Даже когда ломаются.
Не имеющий пока специальности мичман I класса Ори Нахакари был младшим сыном в богатой и влиятельной японо-марсианской семье. На второй день после вероломного нападения болсоверов он добровольцем записался в армию, за что был лишен наследства. По этому поводу он не проронил ни слезинки.
Младшего лейтенанта Майкла Джонса, также пока без специальности, все называли Джонси, поскольку всем Джонсам дают прозвище «Джонси». Джонси был несколько высоковат, суховат и угловат, а на лице застыло бесхитростное, простоватое выражение. Бытовало мнение, что Джонси все еще девственник, так как пока не определился, какого же он пола.
Не имеющий пока специальности мичман I класса Брайан Амстронг выглядел не астронавтом, а мускулистым атлетом-тяжеловесом. Неизменно дружелюбный и бойкий на язык, он сразу располагал к себе и без труда обзаводился новыми приятелями. О таких обычно говорят «душа общества». Как же его угораздило попасть на ЛС-1187? Виной тому — отец соблазненной им девушки, на беду оказавшийся контр-ад-миралом.
Все шестеро были новобранцами, все шестеро рвались в бой, ни сном ни духом не подозревая, какую дыру ими заткнуло командование.
Впервые ЛС-1187 они увидели из обзорного окна транспортного дока, и в души их сразу закралось недоброе предчувствие.
— Вы только посмотрите на него! — Столчак ткнула пальцем в стекло. — Весь в шрамах, царапинах и копоти. И дезинтеграторы на правом борту взорваны.
— И команда наверняка расскажет нам, что в пространстве между внутренним и внешним корпусами по кораблю с жутким воем разгуливает привидение, — шутливым тоном подхватил Амстронг.
— Не берите в голову, ребята, — посоветовала Бах. — Это всего лишь корабль.
— Действительно, просто корабль, — заявила Столчак. — И даже имени у него нет.
Они спустились в док и, пройдя по герметичному трапу-шлангу из эластичного прогибающегося под ногами пластика, достигли кормового воздушного шлюза ЛС-1187. Шлюз, как ни странно, никто не охранял. Новобранцы, обменявшись удивленными взглядами, сунули один за другим свои идентификационные карточки в щель терминала, вмонтированного в корпус корабля. Индикатор загорелся зеленым светом, входной люк отошел в сторону, и молодые люди проникли в судно.
Внутри корабль оказался еще более непривлекательным. Панели на стенах болтались или были вообще оторваны; на потолке горели не все светильники, а из тех, что горели, многие мигали; отовсюду торчали разноцветные провода; там, где полагалось быть электронным модулям, темнотой зияли дыры; повсюду были нацарапаны или выведены краской из распылителей ругательства и похабные рисунки; коридорные динамики хрипели, надрываясь от громкой танцевальной музыки.
