Владимир Балашов - Безбилетник
— Вы утверждаете невероятное. Но если это даже и так, то ведь вы там искали не меня, а золото и славу!
— Нет, моё богатство не в золоте, а в полученных знаниях. И повторяю: всё это время я просто искал обратный путь, то есть дорогу к вам, Долорес!
— Всё-таки вы говорите странные, непонятные речи. Им нельзя верить! И я всё это время убеждала себя, что не должна верить ни единому вашему слову…
— Умоляю, поверьте мне! Эти слова находит не мой разум, а моё умудрённое сердце. Оно просто не способно лгать! А ещё благословен тот посох, на который я опирался в поисках пути к правде и любви.
— Ваши речи стали коварными. И вы научились говорить красиво, как поэт…
— У меня были хорошие, мудрые учителя. Но главное я понял только сейчас: настоящее счастье неведомо тем, кто не пережил большого горя.
— Вы сильно изменились… Но, хотя и не предъявили ни одного доказательства, что-то убеждает меня, что сейчас вы не лжёте…
— Я не лгу ни единым словом! Правда, единственное моё доказательство — этот нелепый костюм из будущего. И ещё всё то, что я хотел бы вам поведать…
— И всё-таки это исчезновение… Такое может совершить либо святой, либо дьявол.
— Я ни тот, ни другой. Я просто игрушка Провидения. Хотите, я перекрещусь?
Сэм поискал глазами икону и, не найдя её, вытащил из-под комбинезона свой нательный крест. Несколько раз перекрестился и поднёс крест к губам.
— Теперь верите?..
Всё это время Долорес практически не шелохнулась, но в её застывшей позе ощущались и скрытое напряжение, и неуверенность. Бледность сменил болезненный румянец, и она не сводила настороженного взгляда со Свифта. Вот и сейчас она пристально следила за его правой рукой.
Счастливый уже оттого, что Долорес выслушала его и даже отвечает, Сэм сделал невольный шаг к ней. В ответ на это неосторожное движение девушка быстро склонилась к кровати и отбросила в сторону подушку. Через мгновенье в руке её оказался небольшой пистолет.
— После того как вы непонятным образом исчезли, я всегда держу под подушкой оружие, — медленно и твёрдо произнесла она. — Фернанда купила серебряные пули, так что берегитесь…
— Вы можете не опасаться меня, Долорес, — торопливо заговорил Сэм, глядя прямо в глаза девушки, — я никогда и ни при каких обстоятельствах не причиню вам вреда.
— Жаль, что я тогда промахнулась! — тихо произнесла Долорес, словно не услышав последние слова Сэма.
— Вы, Долорес, не промахнулись. Видите этот шрам на виске? Он от вашей пули. На дьяволе ведь не остаётся следов, не так ли?..
— Откуда мне знать? Я потеряла сознание и не видела, как вы исчезли…
— Тогда как вы можете судить о том, чего не видели?
— Зато Фернанда рассказала мне всё!
— Она ненавидит меня — и приняла желаемое за действительное…
— Жаль, что я не убила вас тогда, — повторила Долорес. — Сейчас мне сделать это почему-то труднее. Но я поклялась памятью Мигеля убить вас!
— Если вы уверены, что никогда не сможете меня полюбить, то сделайте это быстрее, — взволнованно проговорил Сэм и сделал ещё один шаг к ней.
Долорес в испуге вскинула руку с пистолетом навстречу. Зрачки её глаз расширились — то ли от ненависти, то ли от ужаса. Однако она почему-то медлила, всматриваясь в лицо Сэма, — пока рука её не задрожала от напряжения.
— Я молю вас, сделайте это: убейте меня, — повторил Сэм твёрдо и опустился на колени. — Потому что жить без вас я всё равно не смогу. Там, в другом мире, я понял, что любовь — это негасимая лампада, горящая не только благодаря чему-то, но и вопреки всему…
Долорес молчала. Лицо её опять побелело, губы перекосила гримаса боли. И ствол пистолета никак не мог остановиться, замереть — а продолжал отыскивать цель на груди капитана.
И тут, в ожидании выстрела, Сэм нашёл наконец нужные слова, которые сделали бы, наверное, честь даже мудрому старику-испанцу:
— Я сделал шаг к вам через пропасть, рассчитывая на спасение, но если это только полшага — пусть я упаду в неё, и больше вы меня никогда не увидите. Стреляйте же!.
Даже осознавая, что эти мгновения его жизни — последние, Сэм смотрел не в чёрное отверстие дула, а в глаза Долорес. Он не испытывал ни страха, ни сожаления, и единственным его желанием было успеть перед смертью прикоснуться губами к её руке, к плечу или даже к губам. Время словно бы растянулось: он видел в деталях и порывистость её дыхания, и всё больше туманящийся взгляд, и пульсирующую под кожей тонкую вену на шее. И слезу, неожиданную и невероятную, очень медленно соскальзывающую вниз по щеке…
Потом время совсем остановилось. Замерло и всё внутри Сэма: и сердце, и дыхание, и мысли. Только глаза продолжали отрешённо фиксировать, как неумолимо тонкий палец давит на спуск пистолета…
Он сделал ещё один шаг, чтобы быть ближе к ней. И увидел вдруг, как ослабла внезапно тонкая кисть, а тяжёлый пистолет со стуком упал ему под ноги. И он сделал последний разделявший их шаг, и опустился перед Долорес на колени. А когда поднял взгляд, увидел в смотрящих поверх его головы глазах девушки смятение и неподдельный ужас.
Сэм резко обернулся — и увидел, что это служанка Фернанда, стоя позади него, поднимает пистолет с пола. В её тяжёлом взгляде Свифт не увидел ни капли снисхождения — сейчас на капитана смотрела сама Смерть…
Он вдруг подумал, что это само Время наконец-то свело с ним счёты. Сколько попыток было там, в другом мире, но эта — самая верная. Потому что он сам призвал смерть…
Ствол пистолета смотрел Сэму в переносицу, а он всё не мог решить, с чьим именем на устах должен умереть: Создателя или любимой. Но тут вскочившая Долорес резко отвела окрепшей рукой ствол в сторону.
Свифт хорошо разглядел длинный язык пламени, вырвавшийся из ствола, но последовавший звук выстрела показался ему противоестественно тихим и коротким…
Закончив формальности, Быков собрался уходить. Он уже прощался с профессором Йенсоном — и в этот момент что-то сильно ударило в стену позади. На пол посыпались осколки стеклянного светильника, в комнате запахло кислой гарью. Монитор оглянулся, отыскивая взглядом объект, учинивший эти разрушения, — но на первый взгляд ничего не изменилось. Только вся комната наполнилась синеватым дымом.
— Что это? — задал вопрос растерянно озирающийся Йенсон.
— Похоже на запах дымного пороха, — принюхавшись, сказал монитор с уверенностью. — Мы его составляли на лабораторных занятиях, когда я ещё был курсантом.
— А вот и то, что разбило мой любимый светильник, — произнёс профессор, поднимая с ковра какой-то маленький предмет. — Похоже на серебряную пуговицу.
