Герберт Франке - Холод вселенной
Какой-то миг мы озадаченно смотрели друг на друга, потом Катрин повернулась и убежала… Не прошло и минуты, как она появилась снова…
— Это лежало рядом… он все-таки надеялся на свой шанс!
Она протянула мне ошейник, который Валленброк снял с мертвого Нерона и спрятал в нагрудный карман; видно, он берег его до последнего вздоха. Я увидел на ошейнике маленький кармашек из искусственной кожи, открыл молнию… Вот он, ключ! Я подержал перед глазами магнитную пластинку, затем дрожащей рукой вставил ее в щель. Секунды ожидания показались мне вечностью, потом дверь бесшумно отошла в сторону. Перед нами открылась странного вида кабина. Однако времени на раздумья не было. Мы вошли, втиснувшись на единственное свободное место между какими-то аппаратами, шлангами, приборами и другим оборудованием. Дверь закрылась, стало совершенно темно. Мы тесней прижались друг к другу и, услышав под ногами шипенье, поняли, что начали подниматься. Шум компрессора нарастал, сила тяжести увеличивалась, тело с трудом выдерживало перегрузки, но в этой тесной кабине невозможно было даже встать на колени, не говоря уже о том, чтобы опуститься на пол. Я почувствовал на коже прикосновение металла, вокруг рук и ног замкнулись браслеты, и я уже не мог пошевелиться… Со всех сторон на меня полилась ледяная жидкость, она пропитала одежду, покрыла меня всего, проникла сквозь кожу. Я хотел было что-то сказать, но голос мне уже не повиновался.
Кабина тихо вибрировала, я чувствовал, что нас несет могучая сила — это не была кабина лифта, это был снаряд, ракета…
Наконец сила, увлекающая нас в неизвестность, достигла титанической мощности, ускорение дошло до безумных величин, и где-то там, близко и одновременно далеко, раздался грохот. Но вот он стал слабеть, словно отдалялся и замирал… Все это я ощущал смутно, словно сквозь толстый слой ваты, которая обволакивала меня все плотней — мягкая, парализующая, холодная.
Холод преодолел границу тепла моей кожи, оцепенение неудержимо продвигалось, последние остатки жизни замирали во мне. Лишь где-то глубоко внутри еще оставалось живое ядро — сердце, которое едва билось, как и замирающий пульс в мозгу…
Вновь меня охватил холод Вселенной.
Последнее, что я почувствовал, — тепло тела Катрин.
