Серая Зона - Криптоэффект
Хранительница сморщилась, отчего её лицо, и так не гладкое, стало похоже на ядрышко ореха. Она готова была отвергнуть все аргументы Хана, но вот проклятая эмпатия… костюм и собственное восприятие доносили до неё абсолютную искренность чувств собеседника. Это было все равно, как если бы он схватил старую женщину за воротник и орал ей в лицо: «Да очнись же, дура!» Можно имитировать отсутствие чувств, но нельзя подделать их наличие во всех тончайших нюансах… Особенно если ты не проходил соответствующего обучения.
— Ладно, — сдалась Ро-Зар. — В крайнем случае — в самом крайнем — я разрешу вам такой шантаж. Но только если вы испробуете все прочие, ненасильственные методы, и ни один не даст результата. Кстати, о ребёнке… Вы хорошо её охраняете, надеюсь?
— Лучше, чем охраняли какого-либо ребёнка за всю историю этой планеты. Не из гуманизма, конечно. Мне нужен ключ к Алуре.
Дру-Зод был мало знаком с Алурой Зор-Эл, урождённой Алурой Ин-Зе. Всего пару раз видел её мельком и ни разу не общался лично. Знал только основные детали биографии — учёная по генетическому шаблону, выходец из мелкого малоизвестного дома, работает судьёй.
Тут стоит прояснить один крайне важный нюанс. Криптонское правосудие строилось на совершенно иных принципах, чем земное. В нём было два совершенно разных суда — Высший Суд Справедливости и суд осторожности, который даже писался с маленькой буквы.
Попасть на Суд Справедливости (который обычно осуществлялся всем Научным Советом) можно было двумя путями. Либо затребовать его и получить, если ты достаточно авторитетен — либо Совет должен был сам проявить к тебе достаточный интерес. В любом случае, не более половины процента всех подсудимых удостаивались столь высокой чести — или столь великого позора. Высший Суд Справедливости определял виновность или невиновность подсудимого и назначал ему приговор, либо оправдание. Тот же Суд вручал и награды за особые заслуги перед Криптоном. Его заседания транслировались на всю планету, и были невероятно величественным, роскошным и устрашающим зрелищем.
Подавляющему большинству преступников такая честь не светила. С ними имел дело суд осторожности — по сути, мусорщики.
В этом суде не было таких понятий, как виновность и невиновность — они никого не интересовали. Задача судьи состояла только в определении ОПАСНОСТИ, исходящей от того или иного лица в отношении общества и отдельных людей. И соответственно, выборе не НАКАЗАНИЯ, но меры ПРЕСЕЧЕНИЯ. Если ты ещё никого не убил, но с высокой вероятностью можешь убить — добро пожаловать в Фантомную Зону, где ты никому уже не причинишь вреда. И наоборот — если ты вырезал всю свою семью, но у судьи есть основания полагать, что такое по какой-то причине повториться не может — гуляй на все четыре стороны.
Это, конечно, крайние случаи, в основном гипотетические. В большинстве случаев вердикты суда осторожности казались достаточно справедливыми, и наоборот. Всё-таки человек, который один раз сделал гадость — с наибольшей вероятностью совершит её ещё раз в будущем. Тем не менее, сами подходы оставались диаметрально противоположными. Суд Справедливости смотрел в прошлое, он отвечал на вопрос «Почему?» Суд осторожности смотрел в будущее и отвечал на вопрос «Зачем?»
Эта двухступенчатая система была довольно-таки негуманной… но эффективной, что Хан не мог не оценить. Допустим, некий человек болен смертельно опасной инфекционной болезнью. С точки зрения справедливости — он не преступник, он жертва, он нуждается в помощи, а не в репрессиях. А суд осторожности преспокойно классифицирует его, как опасного и приговаривает в лучшем случае к карантину, а то и к физическому уничтожению тела. Дру-Зоду однажды приходилось участвовать в реализации такого приговора — в массовом порядке, когда в Арго вспыхнула эпидемия «Вируса Икс». Воспоминания об этом и сейчас оставались малоприятными.
Аналогично и в тех случаях, когда преступник сам не понимает, что творит — ребёнок, наркоман, сумасшедший. Вины за ними нет никакой, что зачастую ставит в тупик земное правосудие — но для криптонского в этом никакой проблемы нет.
Алура работала судьёй осторожности. Эта работа считалась важной, но отнюдь не престижной. В основном — техническая оценка способностей подсудимого, в чём ей помогало наследие учёного. Ну а дар эмпатиии позволял определить, с какой вероятностью у подсудимого в будущем появится мотив навредить кому-то — насколько он агрессивен, хитёр, жаден, и так далее.
Если бы Дру-Зод попал ей в руки — он бы вылетел в Фантомную Зону со свистом, не успев даже попрощаться — генерал был определённо самым опасным человеком на Криптоне. К счастью, он был достаточно влиятелен и популярен, чтобы требовать для себя Суда Справедливости — а тот не находил, к чему придраться, провинностей за генералом никаких не было (во всяком случае, доказуемых, из памяти Зода Хан знал, что ряд грешков за ним был, но он умел прятать концы). Естественно, симпатии к Алуре (как и ко всем другим судьям осторожности) и желания с ней общаться это ни разу не добавляло.
А вот сестру Алуры — генерала Астру — он знал очень хорошо. Они могли бы стать хорошими друзьями, возможно даже больше, чем друзьями. Их взгляды на будущее Криптона были весьма схожи, как и характеры. Увы, этот дятел сам всё испортил. После того, как он ещё в военном училище публично обозвал Астру «грязнокровкой» (в отличие от сестры, она получила генетический шаблон воина, родившись в семье учёных), лёгкая симпатия переросла в безжалостное соперничество, которое продлилось больше века и не закончилось до сих пор.
Длинные каштановые волосы Алуры развевал шлейфом ветер. В комнате, конечно, стоял полный штиль, но голограмма не обязана подчиняться правилам материального мира. Она не смотрела на двоих допрашивающих, глядя сквозь них куда-то вдаль — на нечто, видимое лишь её глазам.
— Мой муж мёртв? — тихо спросила она.
— Да, — подтвердил Хан. — Только мы к его смерти не имеем никакого отношения. Он самоуничтожился. Перед этим превратившись в нечто очень странное.
— А я? Ещё жива?
— Твоё тело живо. Но оно в коме, и мы не пробудим его, пока не будет уверенности, что можем сделать это безопасно.
— Вам нужны всё те же ответы, — вздохнула женщина. — Я понимаю. Но я не могу их вам дать. Поверьте, просто не могу.
— «Не могу» в значении «не имею возможности» или «не имею права»? — уточнил Хан.
— Не имею возможности.
— Она врёт, — качнула головой Ро-Зар.
— Значит, не имеете права. И кто же вам запретил? Муж?
— И он в том числе. Но это последнее, что вы от меня узнаете. Я судья, я тоже знаю некоторые хитрости. Поскольку моя правда и моя ложь одинаково дадут Хранительнице информацию, я вынуждена просто умолкнуть. Вы можете заставить меня кричать, но не говорить.
