Елена Федина - Бета Малого Льва
— Что это у тебя?
Он осторожно сдвинул обрывки ткани и прикоснулся к ее горячей коже с маслянистыми синими пятнами. Зела вздрогнула, взглянула на свое плечо, ужаснулась, словно увидела следы проказы, и бросилась из комнаты. Она успела закрыться в ванной. Оттуда вместе с шумом льющейся воды доносились ее истерические визги вперемежку с рыданиями. Она была не в себе и неизвестно, что могла с собой сотворить.
Ричард пробовал стучать и заставить ее открыть. Это было бесполезно. Робот вышел из строя. Пришлось вышибать дверь плечом. Он сам был в тихой ярости, поэтому атака удалась сразу. Зела, стоявшая под струей воды, завизжала еще громче, как будто к ней вломилась толпа насильников. Она вся была мокрая и склизкая от мыльной пены. Ричард схватил ее в охапку и, когда вытаскивал из ванной, сам попал по душ. Зела вырывалась, пока он не рявкнул не своим голосом:
— Тихо! Молчать! Прекрати истерику сейчас же!
Она задохнулась на полувскрике и смолкла в растерянности.
— Тихо, — сказал он уже ласково, — все в порядке, все будет хорошо.
Не глядя, он потянулся одной рукой к полке, где лежали махровые простыни, достал одну, завернул в нее мокрую Зелу и подхватил на руки. Она всхлипывала и прижималась к нему всем своим дрожащим существом. Было чувство вины перед ней, была жалость, раздражение, смертельная усталость и совершенно первобытное желание не отдавать ее никому и никогда.
Он отнес ее на свою кровать в спальне, накрыл одеялом и дал выпить таблетку. Зела не хотела смотреть на него и все время отчаянно отводила взгляд. Разбираться с ней было некогда.
— Полежи пока, — сказал он, — я тут, рядом.
Теперь самым главным была его собака. Если была еще жива. Воскрешать он не умел.
Рекс не дышал. Ричард встал перед ним на колени, погладил жесткую шерсть, уносить его куда-нибудь от глазков видеокамер просто не осталось времени. Толку от этих наблюдателей, судя по тому, что творилось у него в доме, не было никакого. Они только мешали сосредоточиться. Черт с ними. Пусть смотрят, как он это делает.
Он раскрыл свою оболочку и принял туда собаку. Внешне он ее просто обнял. Теперь они были одним целым. Хозяин и его пес. Пес был холодный, он отсасывал в себя энергию как водоворот, он тянул и тянул как бездонная яма, так что закружилась голова и заныли почки, кровь стучала в висках двумя молотками. На мгновение Ричарду показалось, что он теряет сознание, но это было скорее от усталости и бессонных ночей, это кончался его верхний слой.
Потом, как обычно, клапаны сорвало. На него самого обрушился такой поток энергии, что бросило в жар. Он уже ничего не делал, он был только проводник. Ощутимая физически, горячая волна шла через голову и выходила из сердца, она вливалась в Рекса, который сразу задышал и приоткрыл левый глаз. Сейчас Ричард мог двигать предметы, кипятить котлы, телепортировать, аннигилировать, но до конца он так и не понимал природы своих возможностей.
Рекс ожил. Ричард отпустил его, мысленно остановил поток энергии и очень скоро ощутил отдачу. За все надо платить. Собаке захотелось жить, Ричарду расхотелось. Он и так находил жизнь удовольствием весьма сомнительным. Растянувшись в стельку на полу, он не позволял себе отключиться совсем, только потому, что всем был должен: сыну, дочери, Зеле, Илларису, Кеттерваалю, Гунтриваалю, Алине, своим сотрудникам на работе… даже роботу, которого нужно было восстановить. Тело не слушалось, но мозг работал четко.
— Итак, что мы имеем? — рассуждал он без всяких эмоций, — Конс существует. Это главное. Он, безусловно, силен и мягким нравом не отличается. Похоже, даже разъярен. Большое счастье, что дома не оказалось Ольгерда, а то бы он присоединился к компании Рекса и Моти.
С этим монстром обязательно нужно встретиться, и если не договориться, то хотя бы выяснить, чего он хочет. Это неизбежно. И это второе.
Зелу нужно увезти отсюда подальше. Во-первых, от этого места, во-вторых, от Ольгерда. Для него это опасно, а ей надо отвлечься, тут Флоренсия права. Нельзя держать девчонку в постоянном стрессе. Надо улетать и срочно. Это третье.
Что из этого следует: Алина уйдет от него, Ольгерд тоже не поймет и обидится смертельно, Илларис не отпустит, Кеттерваааль обалдеет, Гунтривааль оскорбится, сотрудники на работе решат, что он их бросил в самый ответственный момент… Кажется, все. Какие мелочи. Зато сын в безопасности. И она. Теперь он ни на шаг ее от себя не отпустит.
Рекс лизал его руку. Ричард сел, с отвращением посмотрел на белый свет и заставил себя подняться. Из своего кабинета он позвонил дежурному из отдела Антонио Росси. В три часа ночи Бертран сидел в полном одиночестве и, похоже, ничего не видел.
— Ты что, спишь там? — спросил Ричард недовольно.
— А что? Запись идет.
— Пришли мне все записи за последние два часа. Я сам пересмотрю.
— Пятнадцать камер. Вам все прислать?
— Нет. Только ее комнату.
Через три минуты у него была запись. Ричард уселся в кресле и вывел изображение на главный экран. Комната была в темноте. Съемка шла откуда-то от окна, с карниза, наверно. Он нашел то место, когда приоткрылась дверь и вошла Зела.
Она включила свет, подошла к зеркалу, провела расческой по волосам, кажется, это было любимое ее занятие. Лицо было грустное. Она долго в себя всматривалась, словно искала ответ на какой-то мучивший ее вопрос. Потом стала примерять украшения, которые подарила ей Ингерда. Женщина есть женщина!
За этим приятным занятием и застал ее тот, кого она так боялась. Он появился посреди комнаты внезапно и бесшумно и выглядел, прямо скажем, не ангелом. Ричард сделал увеличенный стоп-кадр, чтобы получше рассмотреть своего будущего соперника.
Все его уродство, похоже, заключалось в склизкой синей коже, покрытой язвами. Руки, ноги и голова были у него на месте. Он был высокого роста, довольно хрупок с виду, затянут во все кожаное, даже на руках перчатки, видимо, потому, что любая другая одежда тут же намокала. Черные волосы средней длины тоже были влажные и блестели. Жуткими были его темные глаза, в них была бездна. И как-то уж совсем наивно смотрелся на его шее тонкий шарфик, перепачканный синим.
Зела заметила его в зеркале. Вскочила, но не закричала от ужаса. Просто попятилась к стене и замерла там. Ричарду показалось, что разговор у них шел вполне нормальный, язык был непонятен, но интонации ясны как день. Он что-то ей доказывал, она упрямо мотала головой, не желая его понимать. Потом он перешел к насмешкам. Сорвал с нее диадему и клипсы, бросил на пол и раздавил каблуком.
