Кир Булычев - Люди как люди (сборник)
— Подвинь сюда стол, — приказал мне старик. — Будем завтракать.
Я сделал, как велел старик.
— Как тебя зовут? — спросил старик, наливая вино в стаканы.
— Гиви, — ответил я.
— Я не знаю Гиви среди друзей моего Резо.
— Я недавно в экспедиции.
— Ты лжешь мне, — сказал старик, не осуждая меня. Просто констатировал печальный факт. Потом добавил: — Врач запретил мне пить вино. Особенно утром. Я не слушаюсь врача.
— Резо просил меня привезти вам горный бальзам. Он не мог приехать сегодня, а мне было по дороге.
Я развернул газету и протянул кусочки смолы старику. Если бы на моем месте был Гиви, он оценил бы патетичность момента. Но ведь я и есть Гиви. Или я Бесо?
— Спасибо, сынок, — сказал старик. Он понюхал комок смолы. — Это настоящий горный бальзам. Резо уже второй год ищет его для меня. Спасибо, что не пожалел времени и привез старику лекарство. Когда тебе много лет и ты знаешь о бессилии врачей, приходится верить в средства, которыми пользовались твои предки. Когда увидишь Резо, передай ему, что отец благодарит его и я постараюсь встать на ноги к его возвращению. А скоро Резо вернется?
Старик мне верил. Но старик был горд.
— Я думаю, что он вернется даже раньше срока. Может быть, через день или два он уже будет здесь.
И тут же я понял, что попался. Нельзя было этого говорить. Старик лучше меня знал, что Резо должен был работать под землей по крайней мере еще две недели. Мне следовало раньше обратить внимание на настенный календарь, который висел над головой старика. Месяц апрель был обведен красным карандашом, и дни со второго числа до сегодняшнего дня были перечеркнуты крестиками. Старик считал дни.
И я ему почти все рассказал. Я рассказал, что экспедицию завалило под землей. Что все живы, мы знаем это наверняка, но тот, один человек, который выбрался наверх, болен и не может показать путь к остальным. Он в больнице. Я работаю в той больнице, и он просил отвезти бальзам.
Старик слушал молча, не перебивая. Он закрыл глаза и был неподвижен, даже, казалось, не дышал.
— Я знаю вход, через который они пошли вниз, — сказал он, когда я кончил рассказ. — Много лет назад люди искали горный бальзам, но потом они потеряли дорогу, забыли. А как далеко они прошли в этом году? В каком месте их покинул Бесо?
И я представил себе пещеру так, как она была нанесена на плане у Теймура. Я хорошо помнил план, обведенные тушью участки, обследованные в прошлом году, карандашные извивы ходов этого года и пунктирные линии будущих разведок.
Обвал застал их на базе, в зале, где стояла рация. Это в четырех километрах от главного входа. Он задел часть зала, там было оборудование. И когда они нашли фонарь и осмотрели завал, то оказалось, что пробиться к выходу не удастся.
— Ты говоришь, что люди не пострадали?
— Доктор сломал руку, и еще одна женщина сильно ушиблась.
— Я всегда говорил Резо, что нельзя брать женщин под землю.
— А остальные отделались легко. И тогда все перебрались в соседний зал, а Теймур послал Бесо и еще одного человека искать путь наверх. Им дали фонарь, и они пошли.
— В каком направлении?
Я попытался вспомнить. Я представил себе этот ход, сужающийся до размеров кроличьей норы, когда приходится вжиматься в породу и не знаешь, расширится ли он когда-нибудь или придется ползти назад.
— Он шел на восток.
— И далеко они прошли?
— Нет. Они вернулись за аквалангом. Это…
— Я знаю, что такое акваланг.
— Ход расширился. Там был еще один зал, но выход из него был под водой.
— И дальше Бесо пошел один?
— Да. У них оставался один акваланг, притом они все равно не могли протащить доктора и ту женщину. А Бесо скалолаз. И он худой. И все надеялись на него.
— А что сказал Резо, когда они прощались?
— Резо сказал, чтобы он обязательно нашел вас и отдал пакет с бальзамом, когда выйдет. Он объяснил, как найти ваш дом.
— Почему ты сказал мне, что тебя зовут Гиви и ты работаешь в больнице? Ты ведь там был? И ты вышел наверх?
— Я клянусь вам, что сказал правду. Бесо лежит в больнице.
— Ты кажешься мне хорошим человеком, но ты все время почему-то обращаешься ко лжи. Если ты Бесо, то почему ты поехал сюда, а не привел людей к тому месту и не показал им путь? Если ты Гиви, то как же Бесо вспомнил, что было под землей, и не сказал, где он вышел наверх?
— Он плохо чувствует себя. Он забыл.
Старик вздохнул. Он устал со мной бороться.
— Если пройти от деревни вверх по ущелью три километра, — сказал он, — там есть щель в земле. Я сам туда не спускался. Но я думаю, что, если идти, как ты сказал, можно приблизиться к людям. Скажи, сколько Бесо шел?
— Его нашли на дороге поздно вечером. Часов в десять.
— Где?
Я сказал где.
— Нет, это далеко от того места, но все-таки можно попробовать. Я пошлю с тобой Георгия. Он ловкий парень и знает те места.
За дверью зашуршали шаги, скрипнули доски веранды. Старик чуть улыбнулся.
— Она уже побежала, — сказал он. — Она слушала за дверью.
«Я вынырнул из ледяного потока. Я боялся, что у меня остановится сердце. Ведь у меня не было резинового костюма, только акваланг. Костюм остался в завале. Я снял акваланг и несколько раз подпрыгнул, чтобы согреться. Воздух казался теплым после воды, но это была обманная теплота. Каково им там, в пещере, без фонаря? Когда я уходил, они пели песню. В четыре голоса. Красиво пели. Ничего, выберусь наверх — отогреюсь. Я проверил компас, не попала ли вода. Нет, все нормально. Я выбрал ход, который вел выше других к востоку…»
Доски веранды заскрипели резко и часто. В дверях стоял невысокий парень в армейских брюках и синей рубашке.
— Вы меня звали, дядя Баграт?
— Доброе утро, Гоги. Мне нужна твоя помощь. Проснись.
Гоги протер заспанные глаза.
— Ты можешь провести нашего гостя к трещине в верхнем ущелье?
— Сейчас?
— Очень спешное дело. Он тебе объяснит по дороге. Возьмите веревку и крючья. Там, под землей, люди. Надо им помочь.
Он не сказал, что среди них его сын.
— Конечно, дядя Баграт.
— И возьмите лепешек и воды. Может, вам придется идти долго.
Я думал о том, что мне, Гиви, мысль о том, чтобы спуститься в какую-нибудь темную, холодную пещеру даже ради спелеологов, была бы ужасна. Бесо этого не боялся. Я тоже этого не боялся.
— Я буду ждать, — сказал старик.
Старушка стояла на веранде. Она протянула мне моток крепкой веревки и хурджин с лепешками и бутылью. Она перекрестила меня и оставалась на веранде, пока мы не скрылись из глаз. Щенок проводил нас до калитки и вежливо тявкнул на прощанье.
