Михаил Емцев - Слеза большого водопада
Ну, Дик, давай, встал, пошел, ну!.. Сначала Хуанито, затем остальные!..» «Погоня сделала очередной поворот и понеслась дальше. Чудесное, неуловимое преображение. Заяц с волчьим оскалом, голубь с орлиным клекотом несутся по вечной спирали. И вот уже на спине своей, на багровом от ветров и солнца затылке своем чует Охотник нетерпеливое поклацывание клыков, свистящее прерывистое дыхание Дичи. Смена фаз, смена ролей, инверсия состояний. Берегись, Охотник, Дичь кровожадна, Дичь мстительна, она берет реванш, она возьмет его!» Дик надел очки — темные анодированные стекла от солнца. Он нахлобучил широкополую шляпу, закрывшую лицо почти до подбородка. Он опустил в карман потертых брюк старенький верный кольт и ринулся по следу.
Его видели на узких тропах «Святой Марии», его видели на нижней палубе, его видели в камбузе. Там он задержался недолго и, только выяснив, что все кофе у Хуанито уже разошлось, и очередную партию банок нужно теперь получать со склада, и что, кажется, сам Хуанито работает сегодня в баре наверху вместо Мимуазы, которая не то заболела, не то отпросилась у шефа, и что еще, кажется, Хуанито забрал в бар последнюю банку, и что... но Дик, не дослушав, заложил крутой вираж и понесся вскачь, планируя на палубных просторах и сбиваясь на рысь в коридорах «Святой Марии».
Странно, неуверенно чувствовал себя Дик, проносясь мимо равнодушных пассажиров и команды.
«О, эти мучения Дичи, ставшей Охотником! Болезненная, с ума сводящая двойственность! Тело, все помнящее тело кричит „прячься!“, а воля твердит „нападай!“. И бежит такой несчастный Охотник сразу в двух направлениях: вперед и назад. Удивительное мучительное состояние, истощающая вибрация души и тела, но, к счастью, она закончится, как только Охотник приблизится к цели».
46
На подступах к бару Мимуазы дорогу Дику загородила возбужденная толпа. Смех. Выкрики. Аплодисменты. Все это относилось к человеку в черном, который медленно вышагивал, высоко поднимая согнутые в коленях ноги. Его руки, прямые, неподвижные, точно деревянные, были простерты вперед и чуточку вверх, а глаза горели каким-то потусторонним огнем.
Дик, тяжело дыша, остановился, наткнувшись с разбега на неожиданное препятствие.
«У Охотника всегда препятствий больше, чем у Дичи. Наверное, только поэтому она не перевелась еще на земле».
И вдруг Дик, как бы оглохший сначала, обрел слух:
— Как только вышел из бара, сразу и начал... — Так и сказал? — Он много кое-чего сказал, в том числе и это! — Может быть, пьян? — Непохоже, идет-то как, идет, словно пишет...Не скажите, это совсем не показатель.Я знал одного...Оставьте, ради бога, разве неясно, что человек болен? Я бы позвал врача: у него температура! — Может, вы и правы: солнечный удар порой проявляется в самых неожиданных формах! — Господи, вы меня смешите, ей-богу!..
— Никакого врача не надо, он мертвецки пьян, наверняка алкоголик, пусть выкупается, в такую жару только на пользу...Господа, ну смешно же, это же самореклама, типичная самореклама: проповедник Трири решил поддержать свою падающую популярность небольшим скандалом...Может, вы и правы, щепотка экстравагантности, так сказать...Разумеется, щепотка экстравагантности все равно что щепотка соли в пресное блюдо! Но все же... — А вдруг? — Вы думаете?! Может, вы и правы...Ради бога, смешно же...Господи, а вдруг? — Ну, знаете?! — Да, конечно, было бы забавно, но все же...Может, вы и правы...Нет, нет, господа, а вдруг он действительно, как Христос, пойдет по водам? — Ну, вы уж... Нет, нет, нет, а вдруг? — Что затвердил, ей-богу? — Нет, нет, нет, нет, господа, а... как же тогда мы, как же мир, человеческий опыт, мироздание? Вот идет он по Карибскому морю, шагает себе спокойно, а все, все вокруг летит к черту, к дьяволу, в тартарары! Вы это себе представляете? — Ради бога успокойтесь, он пока еще на твердой, очень прочной палубе, и мы сейчас все увидим, а кроме того, большинство явлений легко объяснимы современной наукой, и любой физик...Оставьте, ради бога, с человеком бог знает что делается, мы стоим, смотрим, и никому не придет в голову оказать помощь...Его уже уговаривали...Может, вы и правы, но все же...
Потом ослепленный Дик прозрел и увидел: Южное небо, затянутое белесой туманной дымкой. Дремотный, ленивый, весь в испарениях океан. Палубу, блиставшую надраенными деревянными рейками. Ослепительно черного доктора Трири с меловым лицом и сатанинскими глазами. Людей, образовавших вокруг проповедника подвижное полукольцо. Дверь, ведущую в бар Мимуазы.
Цель была отделена от преследователя десятком шагов, но Дик не мог двинуться с места. Завороженно и почти любовно он следил за доктором.
«Господи, а вдруг это правда? Вдруг ему дано, и он пойдет? Вдруг это случится здесь, сейчас, на глазах у всех? Он пойдет, и все станет на свои места. Все будет, как написано в святых умных книгах. Справедливость. Любовь к ближнему. И не надо бояться смерти, потому что есть тот свет. Есть правда, есть вера, есть то, о чем когда-то, в незапамятные времена говорила старая больная мать. Почему-то она вспоминается только старой и больной. И воздается ее обидчикам, и воздается обиженным. Господи...» Дик задохнулся. Вязкая темная кровь прихлынула к голове и застыла там, горячая, тяжелая, неподвижная. Мгновенно родилось кричащее желание:
«Господи, пусть он пойдет!»
«Пусть!»
Доктор Трири наклонился к воде и, резко обернувшись, равнодушно произнес:
— Я сказал, что пройду по водам, но ведь я не умею летать.
И он схватился вдруг за канат и перешагнул через фальшборт. Заскрипел блок, и канат начал разматываться с сумасшедшей скоростью. Сердобольные зрители бросились к стопору, а Дик кинулся к борту.
Он увидел доктора, который, вцепившись в канат длинными бледными, точно вареная спаржа, пальцами, раскачивался над океаном.
Затем он сорвался и упал. Вода в месте падения стала желтоватой и мутной, вокруг белого пузыря побежали расширяющиеся круги.
— И-аах!.. — пронеслось над водной гладью.
Чудо не состоялось. Гипноз рассеялся. Все забегали, загомонили. Толкались бестолково и суматошно. В воду полетел спасательный круг, пояс, еще пояс, еще и еще. Раздался свисток.
— Человек за бортом.
Что-то кричали на капитанском мостике. Тренькал судовой телеграф. Останавливались машины. Спускали на скрипящих талях шлюпку, в которой важно сидели матросы и добровольцыспасатели.
Дик плюнул в воду и отошел от борта. Он не видел, как вылавливали возомнившего о себе доктора. Не видел он и того, как сквернословящего и размахивающего кулаками проповедника унесли на носилках в больничный отсек, где его переодели и привязали к койке. Операция эта проводилась под руководством и при участии его ученика и последователя мистера Оссолопа.
