Артур Кларк - Перворожденный
Ханс начал хвастаться теми техническими трудностями, с которыми они сталкивались во время работы: прежде всего, им нужны были новые смазочные средства, потому что при низком давлении движущиеся детали оборудования имели тенденцию склеиваться друг с другом.
— Термальный контроль — вот в чем загвоздка, — с воодушевлением вещал он. — С температурой здесь надо обращаться очень осторожно, потому что избыток тепла не нужен никому. Когда водяной лед тает, он тут же смешивается с жидкой двуокисью углерода. И тогда караул! В результате мы получаем углекислоту, от которой нам крышка. Команда «Авроры» привезла с собой крошечную буровую установку, которую вы до сих пор можете увидеть на трейлере. Она могла углубиться в лед всего метров на сто. Зато она стала первой буровой установкой на Марсе…
Юрий прервал его излияния:
— У нас сейчас не экскурсия для туристов.
Майра подошла к бурильной платформе.
— В шахте нет жидкости. Кажется, вы ее осушили.
Юрий подтвердил.
— Это первая шахта, которую мы выкопали, она ведет прямо к Этому. Мы знали, что там, подо льдом, находится нечто необычное, потому что об этом нам сказали радары. Когда мы до Этого дошли, то тут же вернулись обратно и послали в Лоуэлл заявку на увеличение бюджета. Нам понадобилась установка, способная поддерживать шахту в открытом состоянии постоянно. Потом мы выкачали оттуда бурильную жидкость…
Ханс сказал:
— И параллельно мы пробурили еще один ствол. Сперва мы опустили туда камеры и датчики. Но потом… — Он наклонился и поднял люк. Под ним оказалась дыра метра два в диаметре. Прямо над дырой висела платформа, посередине которой стояла опора со щитком управления и разными рукоятками.
Никто не сомневался в том, что это такое.
— Лифт! — выдохнула Байсеза.
— Да, — подтвердил Юрий. — Момент истины наступил. Все мы — вы, Байсеза, я, Алексей, Майра, Элли, Ханс, — все мы стоим теперь у самой границы. И ты, Грендель.
Юрий шагнул на платформу и оглянулся назад.
— Байсеза! — позвал он. — Думаю, что наступил ваш звездный час.
Байсеза едва не задохнулась.
— Вы хотите, чтобы я прокатилась на этой штуке? Два километра вниз во льду?
Майра взяла ее за руку. Несмотря на все вспомогательные системы скафандра, Байсеза едва чувствовала прикосновение руки своей дочери.
— Ты не обязана это делать, мама! — сказала Майра. — Они еще даже не сказали тебе, что нашли внизу!
— Байсеза, поверьте мне, — нервно перебил их Алексей. — Вам лучше увидеть все самой!
— Так пусть это будет сделано! — сказала Байсеза. Она шагнула на платформу, стараясь все страхи оставить за спиной.
Они стояли тесным кружком, повернувшись лицом друг к другу. Круглая платформа едва вмещала такое количество людей, тем более в скафандрах.
Диск пришел в движение и устремился вниз, в ледяной туннель, на стенках которого были укреплены металлические рельсы. Байсеза подняла вверх голову: у нее возникло ощущение, что она проваливается в глубокий, ярко освещенный колодец. Ее охватило жуткое чувство падения или захлопывающегося капкана.
Скафандр прошептал:
— Я обнаружил учащение дыхания и пульса. Все это можно компенсировать с помощью повышения атмосферного давления…
— Тише! — приказала ему Байсеза.
Падение оказалось милосердно коротким. Юрий сказал:
— Теперь возьмите себя в руки.
Лифт резко замедлил ход и остановился.
За спиной у Юрия виднелась металлическая дверь, или, вернее, люк, укрепленный прямо на льду. Юрий повернулся и открыл его. За ним виднелся короткий туннель, ярко освещенный флюоресцентными трубками. В конце туннеля Байсеза заметила какое-то серебристое сверкание. Юрий отошел в сторону.
— Думаю, что вам лучше пройти вперед, Байсеза.
Ей показалось, что сердце хочет выпрыгнуть из груди.
Она глубоко вдохнула и шагнула вперед. Пол туннеля был грубо высечен во льду, имел неровную и крайне ненадежную поверхность. Она сконцентрировалась на ходьбе и старалась не смотреть вперед, хотя краем глаза все же заметила серебристое сияние впереди.
Вот она вышла из туннеля в широкую комнату, столь же грубо высеченную во льду, как и туннель. Быстрым взглядом она окинула узкую шахту, прорубленную в потолке. Потом она взглянула прямо перед собой, чтобы увидеть наконец то, что нашли здесь космики, нечто, спрятанное под ледяной шапкой марсианского полюса.
На нее взглянуло ее собственное отражение.
Это был артефакт Перворожденных. Это был Глаз.
24. Максимальное сближение
Искаженное отражение сверкающего всеми бортовыми огнями «Либерейтора» скользнуло по поверхности квинт-бомбы. Эдна почувствовала удовлетворение: человечество явилось сюда не зря.
Первый заход на объект был предварительным: простая разведка. В точке максимального сближения корабль качнуло один раз, другой. От него отделились два маленьких зонда, один из которых должен был лечь на низкую орбиту квинт-бомбы, а другой целил прямо на ее поверхность.
Затем отражение замутилось и поблекло: «Либерейтор» сделал петлю и отошел назад.
Команда лихорадочно всматривалась в мониторы. Никакого вреда кораблю нанесено не было. Масса квинт-бомбы не превышала массу небольшого астероида, а плотность была сравнима с плотностью свинца. Ее гравитация практически не повлияла на траекторию корабля.
— Но кое-что мы все-таки уже узнали, — подытожил Джон. — Главное, что в этой штуке нет ничего неожиданного. Это шар или сфера, которая вполне укладывается в те допущения, которые может сделать современная техническая мысль. Плюс эта необычная, аномальная геометрия…
— Пи равняется трем.
— Да. Наш зонд лег на ее орбиту. Масса бомбы так мала, что вращение зонда происходит очень медленно. Правда, ему теперь придется висеть на этой орбите очень долго. И спускаемый аппарат уже подходит к цели…
Корабль снова сильно тряхнуло. Эдна схватилась за сиденье.
— В чем дело? Либи?
— Гравитационные волны, Эдна.
— Пульсация идет со стороны бомбы! — почти прокричал Джон. Он был очень напряжен и испуган. — Спускаемый аппарат! — Он снова вернул на экран изображение бомбы, от которой отделилась какая-то маленькая серая полусфера, которая проглотила аппарат и тут же исчезла, словно ее и не было. — Эта штуковина просто съела наш аппарат, и все! — потрясенно повторял Джон. — Бомба словно бы вскипела и выпустила из себя пузырь! Если Билл Карел был прав, — веско продолжал он, — то мы только что видели рождение и смерть целого детского космоса! Вселенную, которую использовали в качестве оружия! — Он засмеялся, но никакого веселья в его смехе не чувствовалось. — Всемогущий Бог! С чем же мы в таком случае имеем дело?
