Ильдар Абдульманов - Царь Мира
Знание продолжало поступать, и он начинал понимать, что может спасти друзей, отвлекая внимание враждебных сил на себя. Пока он здесь и зеркало рядом с ним, призрак или призраки будут охотиться именно на него.
И как только он понял это, за его спиной раздалось тихое потрескивание. Он резко обернулся. В трех шагах от него между темных деревьев стоял высокий человек в длинном сером плаще и шляпе. Он молча обошел Сергея и сел на бревно напротив его Сергей взглянул ему в лицо: оно было странно-землистого цвета и казалось столь же серым, как и одежда. Но страха Сергей не испытывал — все же это был человек, а не жуткий призрак. Незнакомец заговорил первым:
— Вы Сергей Калинин?
— Да.
— Хорошо, что я нашел вас.
Взгляд его упал на рукопись, лежавшую рядом с Сергеем. Крупный шрифт, которым было напечатано название пьесы Булавина, позволил незнакомцу прочесть его.
— Вы знаете содержание пьесы? — спросил он.
— Да.
— Наверно, вы догадываетесь, зачем я пришел.
— Да. Должно быть, вам нужно зеркало.
— Именно так. Где оно?
— Оно спрятано.
— Где-нибудь неподалеку?
— Это не важно.
— Напротив, это очень важно, — возразил Серый, — вы даже не можете себе представить, как это важно. Так оно где-то рядом?
— Допустим. Но я его отдам на некоторых условиях.
— Хорошо, я готов выслушать их.
— У меня есть подозрение, что вы хотите убить тех, кто знает про зеркало.
— Нет, это не так. Я же не стремлюсь, например, уничтожить рукопись, хотя из нее многое становится понятным.
— Это сказка, не больше.
— Больше. Это сказка, навеянная, если можно так сказать, зеркалом. Ваш друг держал в руках это зеркало, хотя и не смотрел в него, по-моему. Тем не менее оно оказало на него воздействие.
— Что это за зеркало? И кто вы — из какой-нибудь спецслужбы?
— Нет. Все гораздо сложнее. Но мне бы хотелось, чтобы зеркало оказалось у меня в руках, прежде чем я расскажу вам, что оно собой представляет.
— Нет. Сначала вы расскажете и дадите мне некоторые гарантии, а потом уже получите зеркало, если я сочту рассказ Убедительным, а гарантии достаточными.
— И то, и другое маловероятно, — сказал гость, — но давайте попробуем. Я буду говорить коротко, а вы задавайте вопросы, только не тяните. Я не знаю, сколько времени в моем распоряжении. Это, конечно, не зеркало, это прибор, как у вас говорят. Сделан он не на Земле, он сделан другой цивилизацией, гораздо более развитой, чем наша, но тем не менее погибшей. Этот прибор попал к нам. Уточню: мы не люди. Ну, давайте пользоваться вашими терминами или наиболее близкими понятиями. Назовем нас гуманоидами, а это зеркало правильнее назвать, скажем, мультинвертором. Под его воздействием в живом разумном существе происходят изменения, инверсии. Наверно, они могут быть четко запрограммированы. Но беда в том, что нам достался только мультинвертор, а навыки пользования им приходилось приобретать методом проб и ошибок. У нас более высокий уровень развития, чем у вас, но тем не менее мы еще не до конца разобрались в этом приборе. О вас и говорить нечего. Вы смотрели в это зеркало или просто держали его и что-то говорили, а оно управляется набором колебаний различной природы. Вы о чем-то думали, чего-то хотели, оно пыталось понять ваши желания и преобразовать ваши личности в соответствии со своим пониманием. Сложность этого устройства не поддается описанию, даже наша наука не в силах объяснить многие принципы его действия. Ну а вы, простите за некоторую грубость, вели себя с ним, как ваши земные обезьяны вели бы себя с обычным зеркалом. Это, конечно, не ваша вина, у вас уже хватило ума догадаться, что это не просто зеркало. Если бы оно осталось здесь, ваши ученые попытались бы изучить его, но не смогли бы.
— А откуда вы знаете? — внезапно запальчиво сказал Сергей, обидевшись за земную науку, но безоговорочно веря всему, что говорил незнакомец: он знал тем же неведомым образом, что это правда. — Почему вы так хотите забрать его? Оставьте его нам, оно же не единственное на всю Вселенную!
— В том-то и дело, что пока единственное. Других от этой древней цивилизации не сохранилось или пока не найдено. То, что оно попало к гуманоидам, — последствия… большая удача. Это позволит им защититься от угрозы, исходящей от других цивилизаций. Но то, что оно оказалось на Земле, — это трагическая случайность, последствия которой могут быть ужасными для вашей планеты, если вовремя не изъять это зеркало и не… предотвратить последствия…
— То есть физически устранить всех, кто с ним соприкасался? — криво усмехнувшись, спросил Сергей.
— Не совсем так. Ваш друг просто держал его в руках, но не испытал, судя по всему, инверсии. А те, кто смотрелся в зеркало, настраивали его на что-то и испытали его… Тех придется уничтожить.
— Гуманно, — сказал Сергеи не без иронии. Смысл высказываний Серого еще не успел в полной мере дойти до него.
— Да, это гуманно. Это необходимо. Иначе эти люди, а вернее, уже не люди, а инвертоиды, если можно так сказать, будут представлять собой угрозу.
— Но их же можно как-то обезопасить, изолировать, в конце концов.
— Практически невозможно — при нынешнем уровне вашей цивилизации. Я могу вам сказать, что и нам дорого дались эксперименты при изучении мультинвертора. Нам пришлось пожертвовать многими жизнями, прежде чем мы начали как-то управлять процессами инверсии.
— Но зачем вам эта инверсия? Вы же и так высокоразвитые и прочее.
— Зачем? Да, если бы это было просто любознательностью, можно было бы двигаться осторожно, без жертв. Но есть жизненная необходимость, нам приходится бороться за свое существование. У нас очень могущественные враги и при этом очень агрессивные. И чтобы сражаться с ними на равных, нужны инвертоиды, обычным гуманоидам, каэльцам и отайцам — мы называем себя так по именам наших планет Каэль и Отай — не справиться с эллипсоидами.
— А это кто такие?
— Это самые страшные из наших врагов. Они тоже живые существа, но это другая форма жизни. В отличие от гуманоидов, они нацелены на уничтожение. Похоже, они считают, что в космосе должны не только царить, но вообще существовать только они, а других следует устранить.
— Но почему наши инвертоиды так опасны для нас самих? Это звучит странно.
— Да, я понимаю ваш вопрос. Хуже всего, что я не могу твердо и уверенно сказать, что они действительно опасны. Все может быть с вашими инвертоидами: они могут жить дальше и оставаться вроде бы такими же, как все; они могут стать гениальными учеными или художниками. Но самое вероятное, что они станут… источниками практически неистребимого зла… — Серый с трудом подбирал подходящие слова, и это еще больше убеждало Сергея в том, что он прав.
