Марта Уэллс - Город костей
— От твоих слов меня прямо в дрожь бросает, — отшутилась она, сохраняя тем не менее совершенно неподвижное лицо. — Неужели тебя кто-нибудь боится?
— Каждому нужен кто-то, кто подстрахует его с тыла. — Он смущенно пожал плечами. — На Восьмом ярусе меня как-то раз пытались поймать охотники за костями. Сагай наткнулся на нас как раз в ту минуту, когда они собирались перерезать мне глотку. Еще чуть-чуть, и он опоздал бы. У меня до сих пор есть шрам.
Охотники за костями хватали любого, а потом утверждали, что это кости крнса, казненного преступника или ребенка, родившегося в сорочке. Их главными охотничьими угодьями был Восьмой ярус, где царила страшная нужда, так что если они похищали ребенка, то его семья скорее ощущала радость, смешанную с чувством вины, а потому вероятность погони вопящей стаи родственников и соседей была маловероятна Многие поставщики костей на самом деле торговали костями ящериц или крыс, а также крали трупы из мертвецких до того, как те подвергались кремации. Но всем им было известно, какие кости приносят наибольший доход.
Охотники за костями, напавшие на Хета, не убили его сразу только потому, что знали — от своего покупателя они получат больше, если докажут, что он и в самом деле крис. Поэтому они и заспорили, как лучше это сделать: показав его мертвым или живым? Он очнулся, лежа лицом вниз на пропитанном кровью полу покойницкой. Голова трещала, его рвало, он был связан, так что двигаться не мог, и задыхался от кляпа во рту. Тот разбойник, который считал, что предъявлять лучше мертвяка, только что одержал в споре победу. Он схватил Хета за волосы и приставил ему к горлу острый кривой нож, служащий обычно для сдирания кож. Вот тут-то Сагай и свалился им на головы через люк в крыше лачуги. Никого из охотников в живых не осталось, а Сагай и Хет с тех пор могли беспрепятственно спускаться по делам в Восьмой ярус.
— О! — воскликнула Илин, чувствуя, что совершила какую-то неловкость. Но почему же ты остаешься здесь, где тебя поджидают такие опасности?
— Тут самые лучшие редкости, — ответил он так, будто это объясняет все. — А кроме того, ведь все равно когда-нибудь придется помирать.
У ворот, ведущих на Второй ярус, в тени, падавшей от пилонов, Хет, пока Илин договаривалась о проходе, отдыхал и думал о том, каким таким способом она умудрится пройти через хорошо охраняемые ворота сама, не говоря уж о нем.
Илин, однако, всего-навсего предъявила печать величиной с торговый жетон. Стражник торопливо поклонился и махнул рукой своим товарищам, чтобы они открывали тяжелые металлические ворота, украшенные резьбой.
— Если древности так дороги, то почему вы с Сагаем так бедны? спросила Илин, когда они шли по широкой улице, где не было даже признака вони от сточных канав. Высокие стены, скрывавшие частные дома, тянулись вдоль всей улицы. Здания за ними были велики, украшены куполами, сверкающими шпилями или высокими тонкими башенками, выложенными золоченой плиткой. Все кругом было из известняка или мрамора, и даже стены украшались узорами из полудрагоценных камней или мозаикой из эмали и стекла. Близилась середина дня, так что народу на улицах было мало: слуги, спешившие по поручениям хозяев и удивленно таращившиеся на Хета с Илин, да одинокие фигуры патрициев в чадрах и со слугами, закрывавшими их от солнца белыми зонтиками. Покрытые потом носильщики тащили богато изукрашенные паланкины с прозрачными шелковыми занавесями и золочеными украшениями на ручках.
— Ни один из нас не может купить лицензию на право пользования монетами имперской чеканки, так что если мы каким-то чудом нападем на редкую вещь, мы не можем продать ее коллекционеру, — объяснил ей Хет. Они только недавно миновали ворота, но эта улица уже успела вызвать у него раздражение. Она была слишком чиста, слишком тиха, слишком хорошо охраняема, и они на этой улице привлекали внимание одним фактом своего присутствия. На Третьем ярусе было куда больше деятельности, торговцев, метельщиков улиц, и он не ощущал там на себе подозрительных взглядов. — Мы можем заниматься только мелочевкой, достаточно дешевой, чтобы обмениваться на торговые жетоны, и брать комиссионные за оценку или помощь в заключении сделки, если, конечно, продавец нас не надует. А Сагай еще частенько уступает неплохие дела людям, которых он жалеет.
— Это Сагай, значит, так поступает? — Голос Илин звучал почему-то насмешливо.
Встречные обходили их далеко, одна старуха демонстративно подобрала юбки и трясла ими, будто боясь заразы. Илин на все это обращала внимания еще меньше, чем Хет.
Они шли вверх по улице, пока наконец Илин не свернула на посыпанную галькой дорожку, которая вела через что-то вроде общественного садика, где в каменных вазах росли быстро расцветающие цветы пустыни и низкие колючие деревца. Вскоре они подошли к высокой калитке, покрытой изображениями лиан и листьев. Стоило Илин протянуть руку к щеколде, как калитку открыл изнутри ликтор в белых одеждах и с духовым ружьем за плечами.
Хет замер на месте, и Илин, уже прошедшая в калитку, обернулась к нему:
— Пошли. Это частная дорога на Первый ярус. Она куда короче, чем если идти через главные ворота.
Хет еще колебался. Он знал, что ему придется побывать в местах, где люди с духовыми ружьями будут преграждать ему дорогу домой, но только сейчас до него дошло, как глубоко на вражескую территорию его завлечет это предприятие. Илин уже проявляла признаки нетерпения. «Слишком поздно пятиться назад», — сказал он себе и поплелся сквозь калитку.
Ликтор смотрел на них ничего не выражающими глазами.
Глава 7
Дорожка уводила все дальше и дальше в глубину сада. По обеим ее сторонам поднимались патрицианские дворцы, впереди громоздилось черное облако стены, служившей основанием Первого яруса. Хет заметил, что земля между вазами с цветами и деревцами была покрыта «серебряным мечом» крошечным растением с узенькими листочками, похожими на белые иголки и блестящие волоски, отражающими яростный солнечный свет и превращающими землю в сверкающий ковер. Он подумал: а знают ли патриции этого яруса, что это растение встречается в песчаных «карманах» в сердце Пекла? Если б знали, то небось послали бы своих слуг тотчас выжечь такую пакость.
Они достигли стены яруса раньше, чем Хет заметил калитку, о которой ему говорила Илин. Прямо в стене был вырублен проход с узкими ступенями, уходящими вверх. Всякий, кто поднимался по ним, был скрыт от чужих взглядов выступом неровной стены; углубления же, в котором вилась лестница, с улицы, проходившей вдоль сада, вообще не было заметно.
