Артур Кларк - Острова в небе
От этого зловещего звука у меня зашевелились волосы на заылке. После тишины космоса любой шум казался неумесным. Но он нарастал с каждой минутой, от еле слышного отдаленного стона переходя в пронзительный вопль.
Мы еще находились на высоте в восемьдесят с лишним километров, но при той скорости, с которой мы летели, даже невероятно разреженная на этих высотах атмосфера протестовала против врезающегося в нее инородного тела.
Более того – она сама врезалась в корабль, замедляя его падение. Наши привязные ремни натягивались все сильнее – замедление пыталось вытолкнуть нас из кресел. Казалось, будто сидишь в медленно тормозящем автомобиле. Но в нашем случае торможение должно было длиться два часа, и нам предстояло еще раз обогнуть планету, прежде чем остановиться…
Мы были уже не на космическом корабле, а на борту аэроплана. В полной темноте – Луны не было – мы пролетели над Африкой и Индийским океаном. То обстоятельство, что мы мчались сквозь ночь над невидимой Землей со скоростью во много тысяч километров в час, делало наш полет еще более впечатляющим. Пронзительный свист верхних слоев атмосферы стал постоянным фоном – шли минуты, но он не становился ни громче, ни тише.
Я смотрел в темноту, когда вдруг увидел внизу едва заметное красное сияние. Поскольку ни перспектива, ни расстояние никак не ощущались, сперва я решил, что оно где-то далеко под нами, и не мог себе представить, что бы это могло быть.
Возможно, большой лесной пожар – но ведь сейчас мы снова летели над океаном. Потом я понял и едва не подпрыгнул от удивления: это зловещее красное свечение исходило от нашего крыла… От тепла, выделявшегося во время прохождения через атмосферу, оно раскалилось докрасна.
Несколько секунд я смотрел на эту внушающую беспокойство картину, прежде чем решил, что на самом деле все в порядке. Вся чудовищная энергия нашего движения превращалась в тепло – хотя я никогда не сознавал, насколько велико это тепло. Сияние росло прямо на глазах – прижавшись липом к окну, я мог разглядеть часть кромки крыла, и в некоторых местах она была ярко-желтой. Интересно, заметили ли это другие пассажиры – или, возможно, в листовках, которые я даже не удосужился прочесть, говорилось, что волноваться не стоит?
Я обрадовался, когда мы снова вынырнули на дневной свет, встретив зарю над Тихим океаном. Свечение на крыльях стало невидимым и перестало меня беспокоить. К тому же меня очаровала красота рассвета, к которому мы приближались со скоростью пятнадцать тысяч километров в час. С Ближней станции я наблюдал множество рассветов и закатов, происходивших на Земле,-но там я был как бы сам по себе и не ощущал себя частью происходящего. Здесь же я снова находился в атмосфере, и меня окружали чудесные краски восхода.
Наконец мы совершили полный виток вокруг Земли и сбросили скорость более чем наполовину. На этот раз прошло значительно больше времени, прежде чем под нами появились бразильские джунгли, и проплывали внизу они теперь намного медленнее. Над устьем Амазонки все еще бушевал шторм, когда мы в последний раз начали пересекать Южную Атлантику.
Потом снова наступила ночь, и в темноте вокруг корабля опять появилось красноватое свечение на крыле. Казалось теперь оно было еще ярче, но я к нему уже привык, и вид его меня больше не тревожил. Мы были почти дома – на последнем этапе нашего путешествия. Вероятно, мы уже настолько снизили скорость, что летели не намного быстрее обычного самолета.
Скопление огней вдоль побережья Восточной Африки подсказало нам, что мы снова летим над Индийским океаном. Я жалел, что не нахожусь сейчас в рубке управления, наблюдая за подготовкой к приземлению в космопорту. Пилот наверняка уже принял сигнал радиомаяка и спускался вдоль его луча, все еще на большой скорости, но в соответчики с тщательно рассчитанной программой. Над Новой Гвинеей наша скорость должна была упасть почти до нуля. Корабль должен был превратиться в огромный планер, летящий в ночном небе на остатках своей инерции.
Мои размышления прерван голос из громкоговорителя: «Пилот – пассажирам. Посадка через двадцать минут».
Даже без этого предупреждения я уже понимал, что полет подходит к концу. Свист ветра снаружи стал тише, когда корабль устремился вниз. И, что наиболее примечательно, красное свечение за окном быстро угасало. Наконец осталось лишь несколько тусклых пятен у самой кромки крыла. Несколько минут спустя исчезли и они.
Была все еще ночь, когда мы пролетели над Суматрой и Борнео. Время от времени внизу появлялись огни кораблей и городов, исчезая позади – казалось, очень медленно по сравнению с первым витком. Периодически через громкоговоритель объявляли нашу скорость и координаты. Мы уже летели со скоростью меньше тысячи миль в час, когда внизу появились более темные очертания побережья Новой Гвинеи.
– Ну вот и все,- прошептал я Джону.
Корабль слегка накренился, и под крылом появилось большое скопление огней. В воздух по дуге взлетела сигнальная ракета, взорвавшись темно-красным огнем, В ее свете я увидел белые вершины окружавших космопорт гор, и мне стало интересно, каков у нас запас высоты. Было бы обидно потерпеть крушение на последних нескольких километрах, преодолев такое расстояние.
Я не заметил, когда корабль коснулся земли: мгновение назад мы были еще в воздухе, а в следующее – мимо уже мчались огни посадочной полосы. Наконец корабль остановился. Я неподвижно сидел в кресле, пытаясь осознать, что я снова на Земле. Потом я посмотрел на Джона. Судя по выражению его лица, он тоже с трудом мог в это поверить.
Стюард уже помогал пассажирам отстегнуть ремни и давал им последние советы. Глядя на слегка взволнованных спутников, я не смог удержаться от легкого чувства собственного превосходства. Мне прекрасно была знакома жизнь на Земле, а для них она должна была казаться чужой. К тому же они наверняка сознавали, что находятся теперь в полной власти земной гравитации – и с этим ничего невозможно поделать, пока они снова не окажутся в космосе.
Поскольку при посадке мы были первыми, то покидали корабль последними. Я помог Джону перенести часть его багажа, поскольку ему требовалась хотя бы одна свободная рука, чтобы держаться за любую подходящую опору
– Выше голову! – сказал я.- Скоро будешь прыгать точно так же, как и на Марсе!
– Надеюсь,- уныло ответил он.- Пока что я чувствую себя словно калека, лишившийся костылей.
На лицах мистера и миссис Мур, осторожно шедших в сторону шлюза застыло выражение мрачной решимости. Но даже если им и хотелось снова оказаться на Марсе, они тщательно скрывали свои чувства. Так же вели себя и девочки, которых сила тяжести почему-то беспокоила в меньшей степени, чем любого из нас.
