Владислав Выставной - Запредельность
– Считается, что у Мастеров вообще нет военных. Это противоречит идее Совершенства. Все, чего хотят Мастера – поскорее прекратить бесконечную бойню. Оттого истребители зовутся «примерителями», корабли легкого класса – «миротворцами», тяжелые ударные корабли – «миродержцами», сверхмощные корабли – «хранителями мира»…
– Как мило… – пробормотал Лекс.
Коген усмехнулся:
– Да, в Нейтральных мирах любят пошутить на эту тему. Но с мироматами, между нами, шутки плохи: из любви к миру они дерутся насмерть. И, поверь мне – не хуже Пресекателей.
– А ты когда-нибудь встречался с Пресекателями? – спросил Лекс.
– Нет, – покачал головой Коген. – Пресекатели игнорируют Нейтральные миры. Мы… То есть, они им не интересны – ведь они считают, что угроза сущему идет от Мастеров, вырвавшихся из-под их опеки. Хотя говорят, что агенты Пресекателей есть везде. Впрочем, как и агенты Мастеров.
– На войне, как на войне, – заметил Лекс.
– Ага, – отозвался Коген. – А вот и гости…
И кивнул в сторону прозрачного купола.
Наверное, он четко представлял себе, куда смотреть. Потому что эту крохотную звездочку Лекс нашел с большим трудом. Она едва заметно двигалась и, вроде бы, мерцала. Лекс ждал, что будет постепенно увеличиваться в размерах, становясь все ярче и ярче.
И не смог удержаться, чтобы не отпрянуть назад: одним скачком, в доли секунды точка превратилась в громаду, заполняющую теперь полнеба. И движение этого «нечто» вновь стало неспешным: туша миротворца наползала на «Ангела», словно стремясь подмять его под себя, раздавить. Или сожрать – уж больно походил патрульный корабль мироматов на какое-то морское чудовище…
– Как он… резко… – пробормотал Лекс.
– Боевая механика, – с уважением произнес Коген. – Пресекатели так не могут…
– А что они могут? – заворожено глядя на «миротворца», спросил Лекс.
– Много чего другого, – искоса поглядывая туда же, отозвался Коген. – Сам посмотришь…
Лекс быстро глянул на Когена. Тот смущенно развел руками, будто понял собственную бестактность. И сгорбился над панелью, вернувшись к переписке.
В это время в кабине появился товарищ Когена, недовольно посмотрел на Лекса, бросил:
– Будьте добры, займите свое место. В случае необходимости вас пригласят.
Тут же рядом возникла Джи, схватил его за руку, потащила по коридору, уверяя, что все обойдется, и убеждая не волноваться.
Лекс и не думал волноваться. В нем появилась и росла теперь убежденность в правоте своего дела и уверенность в собственных силах. Ощущение это все еще было в новинку и казалось довольно приятным.
В этом же уголке души росло что-то совсем новое: какая-то авантюрная жилка, смешанная со стремлением разобраться во всем самому, не дающая предаваться пассивному созерцанию мира. Видимо, подстраивающийся под форсированный ритм организм просто отказывался сбрасывать обороты, гнал вперед, и сопротивляться этому почти животному напору было невозможно.
Время, необходимое на восстановление от резонанса становилось все короче, переносить тон – все легче. Лекс поймал себя на том, что уже не нуждается в повторении формул алгоритма – все происходит машинально, на уровне простого волевого сигнала.
«Пожалуй, доку это было бы интересно», – вяло подумал он, выбираясь из собственной каюты.
Глупо было слушать заботливые указания Джи: у него, как и у этой части вселенной слишком мало времени. Постоянное движение по краю парадоксальным образом подавляло все сомнения и страхи. Отстраненно и болезненно-сладко он вдруг подумал о том, что в один прекрасный момент просто не сумеет вернуться из своей запредельности, и, чего-доброго, ненароком перешагнет ту последнюю грань, от которой уберегали его обманутые природные предохранители…
Прослушал коридор, втянул носом воздух – путь свободен. Крадучись, но легко и стремительно, как дикая кошка, промчался до входного узла, от которого шли разветвления переходов – в кабину мастеров полета, в механическое отделение, в грузовой и пассажирский отсеки. С противоположной стороны от задраенного входного люка ощущалось движение воздуха. Видимо – стыковочный узел.
Прокравшись вдоль загибающейся аркой, затянутой мягким матовым материалом переборки, заглянул за угол.
Миромат. В знакомой уже форме из рельефного, словно измятого, живущего какой-то собственной жизнью, материала, с незнакомыми знаками различия на предплеьях. Вооруженный – странная, ни на что не похожая, но излучающая опасность, черная штуковина крепилась к бедру эластичными ремешками. Миромат охранял овальный вход, что вел куда-то вбок – явно за пределы корабля.
Не понятно, что толкнуло на следующий шаг, но, не задумываясь ни на миг, Лекс беззвучно нырнул в проход за спиной миромата. Еще секунда – и он уже на борту патрульного корабля…
Его вел восторг – упоение, какое, наверное, испытывают любители свободных прыжков, открывающих парашюты лишь в опасной близости от земли. Лекс не пытался разобраться в логике происходящего. Наверное, никакой логики и не было – он целиком доверился инстинкту, чутью, которое у разумных существ принято называть интуицией.
Жадно впитывая информацию, он крался по кораблю и немного удивлялся тому, что его не видят защитные системы. Может, у мироматов и не было таких систем? Они слишком хорошо знают друг друга, чтобы среди них мог затесаться враг. Или же, это просто халатность. Все-таки, человек несовершенен – даже если без конца твердит о стремлении к идеалу…
Однако внутри Лекс снова и снова встречал вооруженную охрану. Рассчитанную, правда, на более равноценного противника. Скрость и реакция позволяла Лексу без труда обходить часовых. Он словно играл в опасную, но увлекательную игру. Мелькнула даже безумная мысль – отчего бы не захватить настоящий боевой корабль, чтобы прямо на нем отправиться на Бета-Землю?
Одернул самого себя, заставив сконцентрировать внимание. Не хватало еще попасть в какую-нибудь глупую ловушку. Лучше как следует осмотреть корабль: кто его знает – может, действительно пригодится…
Экскурсия не принесла явных результатов: выйти за пределы центральных переходов не удалось. Как и полагается на боевых судах, входы в более-менее значимые помещения корабля наглухо задраены, и игры с охраной могли плохо кончиться. И он вернулся на «Ангел», умудрившись просочиться прямо под носом у делегации из трех хмурых мироматов.
Вернулся на свое место, уселся и замер с бессмысленной улыбкой на лице.
Из расслабленного оцепенения его вывел испуганный голос Джи:
– Ты здесь?!
Лекс, будто нехотя, приоткрыл один глаз:
– А где ж мне еще быть?
