Роджер Желязны - Рука Оберона
Я отпустил его и отступил.
— Расскажи мне о себе, — попросил я.
— Я долгое время боялся Амбера, — начал Мартин, — и полагаю, что все еще побаиваюсь. Всегда с тех пор, как он напал на меня, я гадал, не может ли Бранд снова настичь меня. Много лет я оглядывался через плечо и боялся всех вас. Я говорил Рэндому — отцу — что не хотел бы встречаться со всеми вами сразу, и он предложил, чтобы сперва я повидался с тобой. В то время ни он, ни я не сознавали, что ты будешь особенно интересоваться определенными известными мне вещами. Однако, после того, как я упомянул о них, отец сказал, что я должен как можно скорее увидеться с тобой. Он рассказал мне обо всем, что происходило. Видишь ли, я кое-что об этом знаю.
— У меня было такое чувство, что ты можешь знать, когда не так давно выскочила определенная фамилия.
— Теки? — догадался Рэндом.
— Она самая.
— Трудно решить, откуда начать, — начал Мартин.
— Я знаю, что ты вырос в Рембе, прошел Лабиринт, а затем использовал свою власть над Отражениями, чтобы посетить Бенедикта в Авалоне. Бенедикт рассказал тебе еще кое-что об Амбере и Отражениях, научил тебя пользоваться Картами, тренировал тебя обращению с оружием. Позже ты отправился гулять по Отражениям сам. И я знаю, что с тобой сделал Бранд. Вот свод моих знаний о тебе.
Мартин кивнул, уставясь отсутствующими глазами на запад.
— Покинув Бенедикта, я много лет путешествовал по Отражениям. Это были самые счастливые времена, какие я знал. Приключения, тревоги, я повидал много нового. В глубине души я всегда знал, что в один прекрасный день, когда я поумнею, стану сильнее и опытнее, я отправлюсь в Амбер и встречусь с другими своими родственниками. А затем меня поймал Бранд. Я разбил лагерь на склоне невысокого холма, отдыхая от долгой скачки и готовя закуску, на пути к моим друзьям Теки. Вот тут Бранд и вступил со мной в контакт. Я вызывал Бенедикта через его Карту, когда он учил меня, как ими пользоваться, и в другие времена, когда я путешествовал. Он даже иногда переправлял меня через нее так, чтобы я знал, на что это похоже. Ощущение было такое же, и я на миг подумал, что это Бенедикт вызывает меня. Но нет, это был Бранд, я узнал его по изображению в колоде. Он стоял посередине того, что, казалось, было Лабиринтом. Мне стало любопытно. Я не знал, как он связался со мной. Насколько я знал, никакой моей Карты не было. Он поговорил с минуту — я забыл, что он сказал, а когда все стало твердым и четким, он ударил меня кинжалом. Я тогда оттолкнул его и рванулся. Он каким-то образом удержал контакт. Мне было трудно прервать его, и когда я все-таки прервал, он попытался снова добраться до меня, но я сумел блокировать его. Бенедикт меня этому научил. Он снова несколько раз попробовал, но я продолжал блокировать. Наконец, он прекратил свои попытки. Я был недалеко от Теки. Я сумел влезть на коня и добраться до их дома. Я думал, что мне предстоит умереть, потому что никогда раньше не бывал так тяжело ранен. Но через некоторое время я начал выздоравливать. Тогда я снова стал опасаться, что Бранд найдет меня и закончит то, что начал.
— Почему ты не вступил в контакт с Бенедиктом и не рассказал ему о своих страхах?
— Я думал об этом, но я также думал о возможности, что Бранд посчитал, что он преуспел и я в самом деле умер. Я не знал, какого рода борьба за власть происходила в Амбере, но решил, что покушение на мою жизнь было, вероятно, частью такой борьбы. Бенедикт достаточно рассказал мне о семье, чтобы это было одним из первых объяснений, пришедших мне в голову. Поэтому я решил, что мне, наверное, будет лучше оставаться в мертвых. Я покинул Теки, прежде чем полностью оправился и поехал затеряться в Отражениях. И тогда я наткнулся на одну странную вещь, которую я никогда раньше не встречал, но которая была теперь практически повсеместно: почти во всех Отражениях, через которые я проходил, была существующая в той или иной форме черная дорога. Я этого не понимал, но, поскольку, она была единственным встреченным мной явлением, казалось, пересекавшим сами Отражения, мое любопытство было возбуждено. Я твердо решил последовать по ней и узнать о ней побольше. Это было опасно. Я быстро научился не наступать на нее. Ночью по ней, казалось, путешествовали странные фигуры. Природные твари, забредавшие на нее, заболевали и умирали. Так что я был осторожен. Я не подходил к ней ближе, чем было необходимо для того, чтобы держать ее в поле зрения. Я следовал за ней через много мест. Я быстро узнал, что повсюду, где она проходила, рядом были смерть, опустошение или беда. Я не знал, как это истолковать. Я все еще был слаб от раны и допустил ошибку, перенапрягая себя, скача слишком далеко и слишком быстро в дневное время. Тем вечером я свалился больным и пролежал, дрожа под одеялом, всю ночь и большую часть следующего дня. В это время меня то схватывала, то отпускала лихорадка, поэтому я не знаю, когда именно появилась она: молодая, хорошенькая девушка. Она заботилась обо мне, пока я выздоравливал. Ее звали Дара. Мы без конца разговаривали. Это было очень приятно — иметь кого-то, с кем можно вот так поговорить. Я, должно быть, рассказал ей всю историю моей жизни. Потом она рассказала кое-что о своей жизни. Она не была жительницей местности, где я свалился. Она заявила, что пришла туда через Отражения. Она еще не могла проходить через них, как ходим мы, хотя чувствовала, что может научиться делать это, так как она претендовала на происхождение от королевского дома Амбера через Бенедикта. Фактически, она очень сильно хотела узнать, как это делается. Тогда ее средством путешествия была сама черная дорога. Она была не восприимчива к ее вредному воздействию, как она говорила, потому что она также находилась в родстве с жившими на противоположном конце ее, при Дворе Хаоса. Она хотела научиться нашим средствам, так что я, насколько мог, посвятил ее во все, что знал сам. Я рассказал ей о Лабиринте, даже начертил ей его. Я показал ей свои Карты — Бенедикт дал мне Колоду — чтобы показать ей, как выглядят другие родственники. Она особенно заинтересовалась тобой.
— Я начинаю понимать, — перебил его я. — Продолжай.
— Она рассказала мне, что Амбер в разгаре своего разложения и самонадеянности расстроил своего рода метафизическое равновесие между ним самим и Двором Хаоса. На ее народе теперь лежит задача восстановить материю, опустошенную Амбером. Их собственное место не Отражение Амбера, а сама по себе твердая реальность. В то же время все задетые Отражения страдают из-за черной дороги. При своем тогдашнем знании Амбера, я мог только слушать. Сперва я принимал на веру все, что она говорила. Бранд для меня, разумеется, — подходил для меня к ее описанию зла в Амбере. Но когда я упомянул о нем, она сказала «нет». Там, откуда она спешила, он был своего рода героем. Она не была уверена относительно частностей, но это ее не слишком беспокоило. Вот тогда я и понял, какой она казалась чересчур уверенной во всем, когда она говорила, в ней был какой-то оттенок фанатизма. Чуть ли не против своей воли я оказался защитником Амбера. Я думал о Льювилле и Бенедикте, и о Жераре, с которым я встречался несколько раз. Я обнаружил, что ей не терпелось разузнать все о Бенедикте. Это оказалось мягким местом в ее броне. Здесь я мог говорить с некоторым знанием дела, и здесь она была готова поверить во все хорошее, что я рассказывал. Поэтому я знаю, какое конечное воздействие произвели все эти разговоры, за исключением того, что ближе к концу она казалась менее уверенной в себе.
