Владимир Васильев - Два заповедника
Услышанная вчера история о злоключениях клана Ромеро все не шла у него из головы.
– Живут, – подтвердил ва Дасти. – Растет только бумбак, а живут только крысы. Пока бумбак есть, им они и питаются, а если весь сгорит или засыплет его камнями – крысы начинают жрать друг друга. За то их оборотнями и называют.
– Оборотнями? – удивился Артем. – В каком смысле?
– В прямом! Вот, возьми, к примеру, косулю. Она ест траву, всю жизнь. И никогда не станет есть мясо. А крысы могут есть и бумбак, и мясо. Но не одновременно. Когда пропадает растительность, они перерождаются – даже зубы меняют. Думаю, и внутренности у них меняются – не может же один зверь есть и мясо, и траву!
– Ну, почему не может? – задумчиво возразил Артем. – Свиньи могут, их потому всеядными и зовут. Да что далеко ходить – люди, например! Мы все время едим и мясо, и плоды всякие, и травку в котел добавляем, разве нет!
Ва Дасти засмеялся:
– Ну ты сказанул! Люди! Люди – совсем другое. Мы сырым мясом не питаемся. И клыков у нас считай что нет. А крысы в хищном облике – это жуть ходячая, челюсти на ножках! В травоядном же – барсук барсуком, только хвостатый.
Артем помнил, что барсуком на Листах называют зверька, больше похожего на зайца, чем на барсука, и зверек этот действительно травояден и совершенно безобиден.
– А что, – поинтересовался ва Дасти, – свиньи ваши небесные действительно едят и траву, и мясо?
– Небесные, – хмыкнул Артем. – Земные они, земные… Вообще они в диком виде едят в основном корешки всякие, желуди… это вроде шишек такие штуки, на одном дереве растут, на дубе. Ага, так вот: вообще свиньи, конечно, в гораздо большей степени травоядные, чем хищники. Во всяком случае, они не охотятся на живность и на ногах у них копыта, а не когти. Но если они увидят, например, птенцов, выпавших из гнезда, – съедят без колебаний. На падаль если набредут, тоже, думаю, не побрезгуют.
– Ну, так это не хищник, – убежденно сказал ва Дас-ти. – А вот крыса в клыкастом варианте – хищник стопроцентный. Да что я рассказываю – если хищная стая набредает на отросший в каком-нибудь тихом месте бум-бак, есть его крысы начинают только через неделю, когда переродятся, а до того так самых слабых и доедают. Жуткие это создания, а Тиом, лучше нам с ними не встречаться.
– То, что я ищу, находится там, внизу, – грустно сказал Артем. – И ты это знаешь…
– Знаю, – кивнул сказочник. – Поэтому надо будет придумать что-нибудь такое, что спасет от стаи, если она на нас наткнется. Мы-то сами крыс искать, понятное дело, не станем.
– А они чего-нибудь вообще боятся? В твоей сказке охотники Ромеро защищались огнем. А в жизни как?
– Огня крысы вправду боятся, как и все нормальные звери. Но внизу огонь чаще бывает жидким и течет, будто медленный ручей.
Артем понял, о чем речь – несомненно, сказочник имел в виду потоки раскаленной лавы. Он уже собирался задать очередной вопрос, но тут из сплошных зарослей на едва заметную тропинку выскользнул ло Тан. По его лицу сразу стало понятно – что-то пошло не так.
Ло Тан приблизился.
– Что? – сразу же спросил тоже насторожившийся ва Дасти.
– Тут кто-то был.
Артем невольно принялся озираться, но вокруг зеленела сплошная стена леса, руку протяни – дотронешься. Она была такой же, как вчера, и как позавчера, и как третьего дня – листья слабо колыхались, тихо шелестели, выше в кронах шныряли птицы и белки, а у подножия стволов зудели жуки-джары, перемалывая прошлогоднюю листву и трепеща надкрылками.
Тан медленно обошел корзину по кругу, внимательно глядя то под ноги, то в ближние заросли. Ва Дасти сунулся было к нему, но Тан предостерегающе остановил его жестом руки:
– Сиди где сидишь!
Сказочник послушно опустился на место. Ло Тан тем временем замкнул круг и остановился.
– Тут был кто-то из охотников. Из взрослых, – сообщил он, тоже усаживаясь на траву. – Сегодня утром.
– И что теперь? – спросил ва Дасти, как показалось Артему, довольно беспечно.
– Старейшины знают, что кое-кто собрался улететь.
– Они это и раньше знали, – пожал плечами сказочник. – Наусов, я думаю, уже многие видели. А о том, что ма Сайос плел корзину, вообще только ленивый не знает.
– Это тебе все равно, Дасти. – Ло Тан поморщился. – Ты у нас вольный, летишь куда хочешь. А я без слова старейшин шагу ступить не могу! Припасы в корзине, а это значит, что скоро вылет, тот, кто здесь был, это, конечно же, заметил. Если я исчезну одновременно с вашим вылетом, старейшины все поймут. И за мной последует кто-то из охотников.
– Ну вылетишь завтра… или даже послезавтра. – Ла Дасти, похоже, вообще не видел в происходящем проблемы. – Да хоть через неделю вылетай, все равно управлять наусами в первую неделю мы вряд ли станем.
– Так и придется, – со вздохом признал ло Тан. – Но что-то мне подсказывает: старейшины все равно догадаются.
– За неделю даже сонные наусы улетят так далеко, что охотникам полнеба придется облететь, чтобы нас найти.
– А как тогда Тан нас найдет? – вставил Артем. – Станет облетать полнеба?
От Артема сказочник просто отмахнулся, как от докучливой мухи:
– Тану сигнал подадим, тоже мне, нашел сложность.
– А если по этому сигналу и охотники нас найдут? – не унимался Артем.
Ва Дасти утомленно ткнулся лицом в подставленные ладони.
– А Тиом! – сказал он, не поднимая головы. – Для этого нужно знать, что это именно сигнал! Давай ты не будешь вмешиваться в то, во что тебе не стоит вмешиваться, нам же легче будет!
Артему стало немного стыдно – в самом деле, люди ему помочь хотят, а он их дурацкими (несомненно, дурацкими!) вопросами донимает.
– Хорошо! – Артем изобразил максимальную покладистость, на какую был способен. – Я больше не вмешиваюсь. Просто я хочу понимать, что происходит.
– Что происходит? – Сказочник рывком поднял голову и серьезно поглядел на землянина. – Я пока не могу точно сказать, что происходит. Но у меня есть странное чувство, будто в жизни что-то меняется. Не только в моей жизни. Что-то вот-вот изменится вокруг, чуть ли не во всем мире. И мы к этому странным образом будем причастны.
У ва Дасти было очень серьезное лицо, когда он произносил это. И когда сказочник умолк, это выражение еще какое-то время сохранялось на его лице; лишь через долгие полминуты серьезность стала отступать и Артем с ло Таном увидели почти прежнего ва Дасти – неунывающего и абсолютно уверенного в ближайшем будущем.
– Смешно, да? – добавил сказочник; Артем уловил в его тоне не то жалобные нотки, не то легкий оттенок замешательства. – А мне отчего-то не смешно…
Артем потянулся и ободряюще коснулся его плеча:
– Это ни капельки не смешно, Дасти. Поэты всегда раньше и острее других чувствуют перемены.
