Александр Етоев - Человек из паутины
Много всякого страха повидал в своей долгой жизни Феликс Компотов-старший - и вылезающую из очка унитаза голову водяной змеи, и утопленницу у Тучкова моста, и мальчика-первоклассника, принесшего сдавать на приемный пункт бутылки из-под кефира и раздавленного дикой толпой народа, когда сказали, что кончается тара. Но чтобы полосатая лошадь... В общем, он сблеванул первый. За ним - Глюкоза, за Глюкозой - Чувырлов. Один Колька из 30-й квартиры сдержал в себе драгоценные полторы бутылки аперитива "Невский", добытые им перед этим в жестоком бою с собой.
В момент компотовскую четверку с мостовой как метлой смахнуло. Глюкоза прыгнул в мусорный бак и укатился на соседнюю улицу, наподобие профессора Вагнера из известного беляевского рассказа. Другие бросились наубёг, и скоро от них уже не осталось ни тени, ни духа, ни топота потных ног. Калерия убежала тоже, решив, что этот полосатый кентавр послан ей злопамятным Зевсом в отместку за былые измены. Машенька, Ванечка и усталая Медсестра Леля просто отошли в сторону, подождали, когда зебра проскачет мимо, и отправились к Ивану Васильевичу домой.
Но перед тем, как прийти домой, у Ванечки в этот трудный день произошла еще одна встреча.
Они уже приближались к дому, когда на улицу непонятно откуда вынырнули Семен Семенович и рыжекудрая красавица Эстер. Ванечка попробовал отвернуться, пригнул голову, спрятал ее за Машеньку, но от глазастого заведующего отделением не укрылись эти его попытки.
- Можешь не прятаться, я тебя все равно вижу, - сказал Семен Семеныч приветливо, дыша на Ванечку селёдочным перегаром.
- Здрасьте, - робко ответил Ванечка и вложил свою шероховатую длань в протянутую ему навстречу стремительную руку Семен Семеныча.
- Привет! - сказала рыжекудрая Эстер и звонко чмокнула Ванечку в перекрестье бровей и носа.
- Вы знакомы? - подозрительно спросил ее спутник, почему-то глядя Ванечке на штаны.
- Он наш постоянный клиент, интересуется литературой по этике и эстетике.
- Говорят, меня в ИНЕБОЛе ищут? - спросил Ванечка, чтобы переменить тему.
- Уже не ищут. Накрылся, похоже, наш ИНЕБОЛ медным тазом. Спонсоры отказали в средствах на новые разработки. Свертывание военной программы, мать их ети. Даже проект "Человек-рыба", говорят, нерентабельный. Ты теперь у нас как тот неизвестный солдат, который не потому неизвестный, что неизвестен, а потому что на хрен уже никому не нужен. - Он помялся и, будто извиняясь, сказал: - С женой мы разводимся. Она не возражает, я - тоже.
- Мы с Сёмой едем в августе к Вале Стайеру в Сан-Франциско, он пригласил, - сообщила рыжеволосая Эстер.
- А Испания?
- Какая Испания? - спросил Семен Семеныч, вновь подозрительно косясь на Ванечкины штаны.
- Это у него шутка такая, - сказала Эстер. - Иван Васильевич, когда к нам в магазин приходит, что его ни спроси, он всегда: "А Испания?" Сёма, идем скорей, мы опаздываем. Через десять минут концерт.
- Такси возьмем, - улыбнулся Семен Семеныч.
- Привет от Александра Сергеича, - прощаясь с Ванечкой, сказала Эстер.
- Пушкина? - пошутил Семенов.
- Грибоедова, - сказала Эстер и тайком, чтобы не видел Семенов, подмигнула Ванечке.
Леля фыркнула, потянула Вепсаревича за рукав, и они отправились дальше,
Глава 13. Изгнание беса по-красноярски
Итак, Ванечку уволили из "Фанта Мортале". Медсестра Леля Алдынхереловна Кок-оол тоже, выходило, автоматически вычеркивалась из финансовых документов издательства, и денежные обязательства перед ней ликвидировались до срока. Об этом Леля узнала после звонка Николаю Юрьевичу, долго извинявшемуся и долго рассыпавшемуся в любезностях перед Лелей лично и Шамбордаем Михайловичем заочно - короче, тянувшему жареного кота за вымя и обещавшему непременно помочь. Но не сейчас - сейчас в издательстве денег нет, издательство испытывает временные финансовые трудности - естественно, по вине некоторых несознательных личностей, таких как Вепсаревич Иван Васильевич, тормозящих редакционный процесс и вообще своим поведением вносящих смуту в здоровый творческий коллектив лучшего издательства Санкт-Петербурга.
Леля, Машенька, Ванечка и мама Ванечки Вера Филипповна сидели в комнате перед телевизором и смотрели "Поле чудес".
Розовый Якубович на телеэкране примеривал водолазный костюм, подарок участника капитал-шоу, немногословного спасателя из Северомуйска.
- Моя хозяйка на квартире, где я живу, - сказала Медсестра Леля со смехом в голосе, - всегда, когда Якубович выступает, говорит: "У, дармоед! Ужас как его ненавижу! Почешет языком, почешет, а я всю жизнь лопатилась, света белого не видала. Вон подарков сколько опять огрёб. Так бы его вилами и проткнула".
- Раньше так про Райкина говорили, - сказала Вера Филипповна.
- Райкин - гений, - покачал головой Ванечка и посмотрел на Медсестру Лелю: - Ну как, не пора еще?
- Скоро, - ответила Леля и покраснела.
К лечению все было готово, ждали только совпадения каких-то симпатических волновых частот между Лелей здесь и Шамбордаем там, под Красноярском, в Сибири. Что это было такое, Леля объяснить не могла, но, видимо, это было серьезно, раз из-за них приходилось ждать.
Машенька сидела, скучая. Она чувствовала себя ненужной и все пыталась поддержать разговор, но выходило это как-то неловко, невпопад и на другом языке. Так ей, во всяком случае, представлялось.
- Я читать не очень люблю, - сказала она зачем-то, когда розовый Якубович с экрана объявил рекламную паузу. - В детстве у меня была книжка про крокодила. Я, когда ее открывала и видела эту ужасную пасть, визжала и пряталась под кровать со страху. А после я взяла и залепила этого крокодила пластилином, чтобы не так пугаться. Но читать все равно боялась.
- Леля, а это, правда, не опасно, ну эта ваша сибирская медицина? который раз спросила Вера Филипповна.
- Мама, - ответил за Лелю Ванечка, - меня в ИНЕБОЛе какой только гадостью не травили, а тут даже в койку не придется ложиться? Верно?
Вопрос был задан Медсестре Леле. Та кивнула и опять покраснела.
"Что-то я сегодня слишком часто краснею, - подумала она про себя. Неизвестно, что подумают Маша и Ванина мама".
Без задней мысли она положила руки себе на грудь и вдруг почувствовала, как сила груши, пропитавшая ее ладони тогда, в подвале, потекла, потекла из пальцев, и груди ее стали расти, расти, наливаться, как на бахче арбузы, и скоро сделались такие огромные, что перевесили остальное тело и Леля с грохотом упала со стула.
- Ой! - сказала она, поднимаясь с пола.
- Что, частоты совпали? - удивленно спросила мама, разглядывая Лёлины груди.
- Нет еще... - И тут в ее голове ясный голос Шамбордая сказал: "Может, тебе Ваньку того? Присушить? Чтобы он от Машки отсох, а к тебе присох? Съежилась вон вся, как бекасик. Сиськи себе новые отрастила". И через секунду: "Шучу. Это тебя Фрейд баламутит - сидит в своем гнезде, старый ворон, и нашептывает тебе всякую срамоту. - Голос его сделался строже: Ладно,начинаем. Готова?"
