Игорь Байкалов - Область трансцендентности
– Они могут нас засечь? – беспокойно поинтересовался Белоусов.
– Вполне, – ответил капитан.
Разведчик несся с ужасающей скоростью, и, хотя она снижалась, посадка могла оказаться жёсткой. Бот скользил на гравитационной подушке над верхушками деревьев так быстро, что ничего не удавалось разглядеть в этом мерцании зелёных пятен. Вскоре показалось поле жёлтого цвета, а за ним снова начинался лес. Мирослав затормозил у опушки и, на мгновение зависнув, юркнул под кроны деревьев так резко, что я даже услышал, как ломаются ветви о корпус.
– Пожара не будет?! – испуганно вскрикнул Белоусов.
– Нет, я уже остудил корпус, – ответил Мирослав. – Это же разведчик. Сами должны понимать…
– Я вообще-то не совсем понял, но, наверное, имелась стандартная аппаратура для кораблей такого типа.
– Внизу слегка стукнуло – мы приземлились.
– Манул, – произнёс Северин в коммуникатор, – проверь, как там наш гость.
Я отстегнул ремни. Камеры, установленные на носу корабля, переносили изображение на обзорный экран. Картинка передавалась настолько чётко, что, казалось, нас разделяет одно тонкое стекло. Вокруг корабля стояли высокие ветвистые деревья, густая растительность, похожая на папоротники, формировала подлесок, а недалеко раскинулось поле гигантских цветов ярко-жёлтого цвета. Если лес не казался столь необычным, то цветы выглядели весьма странно, но не из-за их размеров. Приглядываясь к стеблям, я заметил весьма необычную структуру, напоминающую сетку, словно кто-то обвил их крест-накрест.
– Похоже на Землю, да? – спросил Мирослав.
Трудно было не согласиться, и я попытался понять, почему же здешняя природа так напоминает родную. Насколько я знаю, даже при всей схожести людей и каргонцев, наша флора различалась существенно. Чего только стоят их кламариумы и карзоки с их бегающими шипами…
– Воздух пригоден для дыхания, – сообщил Ястреб. – 75 процентов азота, 24 процента кислорода. Уровень радиации в норме. Свет звезды соответствует солнечному, ультрафиолет и инфракрасные лучи в допустимом количестве.
– Идеально, – подвёл итог Северин. Меня почему-то это не удивило.
– Значит, мы можем выйти?
– Я бы не советовал, – ответил капитан. – Возможны опасные вирусы, микроорганизмы.
– Это уж вряд ли. Если Молния привела нас в этот мир и не предупреждает, то логично предположить, что никакой опасности нашему здоровью нет, – высказался Белоусов. – И не можем же мы здесь постоянно сидеть.
– Не можем, зондов у нас нет, – отозвался капитан. – Мы знаем вектор движения Молнии. Ястреб, выведи схему движения..
– Над приборной панелью развернулась голограмма, отображающая рельеф местности, над которым висела красная линия. Линия обрывалась на расстоянии 5 километров у гряды холмов, переходящих в горы.
– Ястреб, можешь проанализировать, куда делась Молния? – спросил Северин. – Она залетела в пещеру?
– Причины неизвестны, но перед исчезновением, она висела три секунды, – голограмма пришла в движение и отобразила сказанное искином. – До гор она не долетела.
– Но всё-таки можно сделать вывод, что она достигла своей цели, – сказал Белоусов.
– Весьма вероятно, – кивнул Северин. – Пока подождём.
– Мы всё равно выйдем, рано или поздно, – не согласился Белоусов. Как ни странно, но я полностью с ним соглашался. – Давайте хотя бы осмотримся!
Северин постучал пальцами по приборной панели, обдумывая все аргументы, и сказал:
– Хорошо. Наденем воздушные маски. Не самая лучшая защита, но лучше, чем ничего. Мирослав, ты здесь за главного. Степанов остаётся. Идём мы с Александром Николаевичем.
Естественно такое заявление вызвало во мне бурю негодования, но как я ни упрашивал капитана, он не отступил. Но мне так хотелось вступить на эту планету первым! Я был первым уже не раз за последний месяц, и вот меня отодвигают в сторону. Я видел, как Белоусов усмехнулся, посмотрев на меня. Не стоит иметь семи пядей во лбу, чтобы понять, о чём он подумал: торжество так и светилось в его глазах. Что ж, на этот раз его билет оказался выигрышным и с этим ничего не поделаешь, мне отводилась роль наблюдателя рядом с Мирославом.
Вскоре перед носом корабля показались Северин и Белоусов. Они помахали нам руками. В этот момент в кабину вошёл Манулов.
– Первопроходцы, – пояснил Мирослав. Руслан по обыкновению мрачно кивнул.
Капитан направился в сторону цветов, археолог следовал за ним, приглядываясь к растениям и теребя листья. Один даже надорвал и посмотрел на свет. Он с озадаченным видом крутил его достаточно долго, чтобы Северин окликнул его. От меня не укрылось вороватое движение руки, положившей несчастный листок в карман.
Последующие десять минут я еле вытерпел, ожидая возвращения первопроходцев. Из связи у нас имелись только наручные коммуникаторы, и шорохи и отдельные реплики не помогали составить полную картину происходящего, но, судя по разговорам, происходило нечто странное: Белоусов постоянно норовил упасть, обо что-нибудь запнуться. С каждым разом обстановка накалялась, и после пяти таких случаев Северин потерял терпение. Он приказал возвращаться, но тут случилось ещё одно такое происшествие. До нас донёсся звук падения и крик учёного:
– Ай, нога, нога!
– Да что же это такое! – не выдержал Северин.
– Я ногу сломал! – прокричал в ответ Белоусов.
– Ну и дела… – произнёс Мирослав. – Он что, под ноги не смотрит?
Когда мы их увидели, Белоусов прыгал на одной ноге. Я и Манулов побежали встречать горе-первопроходца. Каким-то чудом он умудрился подвернуть лодыжку, а одежда в двух местах оказалась порвана, хотя по объяснению Северина я понял, что ни одно растение не имело колючек или шипов. Учёному колоссально не везло!
– Проклятая планета! – в неистовстве прокричал Александр Николаевич.
Пока Манулов прикладывал лёд и делал тугую повязку, я подумал, что в том, что остался, есть доля провидения. Если бы я пошёл вместе с ними, не факт, что добрался бы до корабля целым и невредимым. И всё-таки, почему же Белоусов чуть не сломал ногу на ровном месте, а с Севериным ничего такого не происходило? Неужели, действительно всё дело в неуклюжести учёного? Учитывая его опыт работы и множество спусков под землю, в это верилось с трудом. И тут я вспомнил о листике, сорванном археологом.
– Александр Николаевич, а что вы сорвали? Покажите? – напомнил я.
Археолог недовольно скривился, но всё-таки достал его из кармана. То, что мы все увидели, немало нас удивило: лист, который недавно цвел яркими красками, покрылся морщинами и скукожился.
– Как так… – выразил он всеобщее удивление.
Неожиданная догадка посетила меня:
