Андрэ Нортон - Угрюмый дудочник
Что же касается мелкого скота и птицы, им уже нельзя было помочь. Дом был пуст, и мы не знали, что случилось с хозяином и его семьёй. Грабители в доме не побывали. Мрачное начало, у которого нет и не может быть светлого конца. Мы поплелись дальше, придерживаясь, насколько можно, дороги. Она нужна была нам, как связь с безопасным прошлым, с цивилизацией Бельтана.
Мы почти не разговаривали, пока Тед не выпалил:
– Ты думаешь, все… все погибли, Вир?
– Возможно.
– Беженцы тоже?
– Те, что в хоппере, были мертвы. Наверно, высвободили нечто, с чем не справились.
Тед остановился и посмотрел мне в глаза.
– Нам лучше… всё узнать?
– Придётся.
Положение Теда в Кинвете было почти таким же, как моё. Его родители погибли в неудачном лабораторном эксперименте, воспитывался он в семье Дрексов, родственников отца. Близких не потерял, но это не значит, что он был так же далёк ото всех, как я. Он ведь не относился к семье работника службы безопасности.
– Ты прав, – неохотно согласился он. – И что же мы будем делать, если это правда? Да, знаю, включим портовой сигнал. Кто знает, когда его услышат?
– Корабельный закон, – коротко ответил я.
– Корабельный закон? – повторил он. Потом понял. – А, ты имеешь в виду правило космических кораблей. Создадим колонию, как если бы высадились на необитаемой планете. Но мы ведь не уцелевшие после кораблекрушения.
– Очень похоже на то. И у нас для начала есть больше, чем у переживших кораблекрушение. Нам принадлежит всё, что здесь осталось. Это наше – без всякого сомнения.
– Машины не будут работать вечно. Большинство из них мы даже не сможем обслуживать. А когда всё остановится…
Да, мы будем предоставлены сами себе. Надо закрепиться до того, как остановятся машины. Это значило заглядывать на годы вперёд, а я всё ещё не хотел – пока не припрёт. Думаю, Теду такие мысли нравились не больше, чем мне. Он замолчал. До конца дня мы говорили немного и только о том, что встречалось по пути. Мы заночевали у ручья в небольшой роще. Костра не разводили. Дежурили по очереди, утром съели чрезвычайный рацион и отправились дальше.
К полудню мы подошли к знакомым полям. Скот бесцельно бродил на свободе. Несколько животных с жалобными криками пошли за ними, но мы прогнали их, так как не хотели привлекать к себе внимания.
И вот мы в Кинвете – в том, что когда-то было Кинветом. На лентах я видел картины военных разрушений на других мирах, но значили они для меня не больше, чем художественные или исторические ленты, – на них события, которые прямо тебя не затрагивают. И то, что я увидел здесь, подействовало, как удар в лицо. Обгорелая изрытая земля, остатки домов и лабораторий, которые мы знали всю жизнь. Ни один ориентир не остался цел, чтобы напомнить о посёлке. Как будто всё, сделанное людьми, раздавили ударом гигантского кулака.
– Нет! – у Теда вырвался стон. Он не побежал туда, в зону разрушений; смотрел на меня с искажённым лицом.
– Что…
– Должно быть, это мы слышали в пещерах.
– Но почему?
– Вероятно, мы никогда не узнаем.
– Я… я… – он размахивал станнером, как будто это был бластер, а перед нами – преступники, совершившие это.
– Побереги заряды… они нам ещё понадобятся.
Обещание возмездия на него подействовало.
– Куда теперь?
– В порт.
Но я не надеялся, что там лучше. Мы собирались остановиться в Кинвете, но теперь даже близко к нему не хотелось подходить. Мы пошли быстрее, чем раньше, стараясь как можно дальше уйти от этого страшного места. Уже давно стемнело, когда мы заночевали в сарае на краю поля – в нём обычно хранили урожай. Между Кинветом и портом почти сплошь возделанные земли. Наступала пора уборки урожая. Жатва уже началась, потому что на некоторых полях мы видели только стерню, хотя нигде не было ни мешков с зерном, ни полевых роботов. Вероятно, нам придётся позаботиться об урожае. Тут слишком много его для нашей маленькой группы, но я не мог допустить, чтобы он погиб. С начала войны нас приучили беречь каждое зёрнышко.
На следующее утро мы подошли к окраинам Итхолма. Возможно, посёлок не пострадал, как Кинвет, но в пещерах мы ощутили не один бомбовый удар. На обратном пути можно заглянуть и в Итхолм, и в Хайсекс, но сейчас важнее порт. Мне показалось, что если кто-то выживет, то он будет в порту.
Мы шли быстрым шагом, которому учат рейнджеров. Переход, отдых, опять переход – рейнджеры переняли эту манеру у службы безопасности. Это самый быстрый способ передвижения пешком, а полями так можно идти долго. Но мы были ещё за пределами порта, когда увидели две металлические колонны, устремлённые в небо.
– Корабли! – воскликнул Тед.
– Тише!
Я схватил его за руку и потянул в кусты, отделявшие одно поле от другого. Теперь нужна вся скрытность и хитрость. Несомненно, не правительственные корабли, но и не корабли вольных торговцев – эти могли приземлиться, только если их заставили.
– Патруль? – не утверждение, а вопрос.
Теперь мы крались, перебегая от одного укрытия к другому. Может, мы ошибаемся: поселенцы подали сигнал, и корабли прилетели на выручку. Если так, мы в безопасности. Но я решил ничего не принимать на веру. У ворот, ведущих в порт, следы беспорядка и борьбы. Следы огня, расплавленные участки – здесь использовали лазер. Мы миновали разбитые хопперы, флиттер, ударившийся о крышу дома. Но ни звука, ни следа живого. Наконец мы добрались до ворот и скорчились за хоппером, искорёженным лазером. Я достал бинокль.
Корабли долго находились в космосе – это было видно по состоянию их бортов. Ближний к нам больше не поднимется. Его дюзы сильно изувечены. Я удивился мастерству пилота, посадившего корабль с такими дюзами. Он, должно быть, сам потерял речь от такой удачи. На обоих кораблях полустёртые надписи. Какие-то вооружённые силы. Корабль беженцев здесь не приземлялся – но, может, это те два, что последовали за ним и требовали тех же условий? Люки открыты, трапы спущены, но ничего не движется. Я бросил взгляд на один трап, долго смотрел на него, потом поднялся.
– Что, Вир?
– На трапе мертвец. Думаю, можно не бояться кораблей. Пошли в здание порта.
Мы не приближались к кораблям, но достаточно приободрились, чтобы в открытую пройти по полю к зданию администрации. Мягкие подошвы наших лесных ботинок не производили никакого шума в залах, где недавно стучали космические сапоги. Здесь были следы запустения ещё до катастрофы – закрытые двери, секции зала, где уже давно никто не ждал разгрузки, не собирались инопланетные пассажиры – так было уже много лет. Терминал напоминал памятник – не мёртвому герою, а мёртвому образу жизни. Я обнаружил, что дрожу, несмотря на удушливую жару. Наша первая цель – центр связи. Здесь царил дикий беспорядок. Всё свидетельствовало о схватке. Приборы изрублены лазерными лучами, на полу засохшая кровь. Видны были и попытки восстановить центр. На одном столе лежали инструменты, проводка обнажена. Думаю, это передатчик сигналов кораблям на орбите.
