Баррингтон Бейли - Падение Хронополиса
— Ну, что вы скажете на это, Ремуар? — Филипп обернулся к своему духовнику, сморщив узкое лицо.
— Речь Императора всегда таинственна, ваше величество, — пробормотал Ремуар, — однако ясно одно: он велит нам следовать нашему плану.
— Да, это так. Это так.
Филиппу помогли взойти на трон, обложенный подушками для удобства немощного тела Наместника, и он расположился там, иногда бросая короткие фразы почтительно приближающимся придворным.
Разговоры под сводами зала возобновились с прежней силой.
Этон резко обернулся к принцессе Майре и чуть не схватил ее за руку, забыв об этикете.
— Ваше высочество, я должен поговорить с вашим отцом. Вы мне поможете?
— Это еще что? — весело улыбнулась девушка. — Хотите подать прошение? Прямо самому Наместнику? Это, знаете ли, на грани наглости.
Посерьезнев, принцесса подалась вперед, приблизив губы к уху Этона:
— Вы поосторожнее. Отец бывает старым брюзгой и иногда выходит из себя по пустякам.
— Это не пустяки, ваше высочество. И я не могу изложить это дело по обычным каналам. Я офицер Хронофлота и считаю своим долгом… — Этон замолчал, внезапно осознав, насколько невозможно объяснить, кто он такой и как здесь оказался. — Если вы поможете мне поговорить с его величеством, остальной риск я возьму на себя, — тихо закончил он.
Несколько заинтригованная, принцесса направилась к трону, увлекая Этона за собой. Подойдя поближе, Этон услышал разговор Наместника со своим старшим сыном, будущим Наместником Филиппом Вторым.
— Два часа назад прибыл курьер со станции в Береке — от самого адмирала Хайта, который зашел туда по пути в Хронополис. Он вернулся без искривителя, но с предложением перемирия от гегемонцев. Похоже, они хотят мирных переговоров. И это хороший знак — они поняли, насколько безнадежно их положение.
Филипп Второй рассмеялся пронзительно и сухо. Вместе с внешними чертами он унаследовал от своего отца манеру говорить.
— Они опоздали!
Наместник удовлетворенно кивнул:
— Очевидно, наши карательные экспедиции дали им понять, что их ждет. И они, наверное, получили от своих разведчиков сведения о мощи армады. — Наместник нахмурился. — Хайт кое-что узнал об искривителе, но нам придется подождать, пока он прибудет в столицу для личного доклада.
Этой и принцесса теперь пробились в первые ряды придворных, окруживших трон. Этой отважно выступил вперед и предстал перед Наместником и принцем.
— Ваше Всевременное Величество! — громко сказал он.
Отец и сын одновременно повернулись к дерзкому незнакомцу. Филипп Второй смотрел холодно и высокомерно, Наместник — просто удивленно.
На миг Этой заглянул в утомленные, лихорадочные глаза Наместника и понял, что у его миссии нет шансов на успех. За этими глазами было… ничего там не было. Ничего, кроме фанатизма, предубежденности, косности. Внутри Наместник давно уже был мертв. Даже если Этону удастся его убедить в истине своих слов, что было маловероятно, на этом этапе уже ничто не заставит старика изменить свое решение.
Этон повернулся и взглянул на молодого Филиппа, потом на архикардинала Ремуара, держащегося тенью рядом, с Наместником. И опять его новые способности позволили ему увидеть природу этих людей. В Филиппе Втором не было ничего, кроме слепой надменности — в некотором смысле >ратной версии елейного религиозного самоуничижения его отца. А Ремуара заполняло невероятное честолюбие — честолюбие, готовое жертвовать целым миром, предавать, лгать и убивать ради личных и церковных целей. Этой побледнел, язык его присох к гортани.
— В чем дело, молодой человек? — резко спросил Филипп. — Кто вы такой?
— Капитан Этон из Третьего Хронофлота, ваше величество!
— Тогда вы должны быть на передовой — защищать границы Империи. Или у вас отпуск? За какие заслуги?
— Бой за Гирреад, ваше величество, — выдавил из Этон после секундного замешательства.
— Ах да, помню. Мужайтесь, юноша. Мы возвратим Гирреад вместе с другими нашими утраченными владениями.
Сквозь круг придворных протиснулось какое-то официальное лицо и быстро зашептало что-то Наместнику на ухо. Филипп отвернулся от Этона и заговорил с кем-то еще. Молодого капитана перестали замечать. О его отчаянной выходке забыли.
Когда Этон выбрался из толпы, его снова перехватила принцесса Майра.
— Что ж, не слишком содержательный разговор!
— Я вдруг понял, насколько это было глупо, — печально улыбнулся Этон.
— Довольно запоздалая мысль, вам не кажется? — Принцесса пытливо рассматривала лицо Этона. — О чем вы хотели просить Наместника? Может быть, я смогу помочь?
— Боюсь, что нет, ваше высочество.
С неловкостью осознавая свое невоспитанное поведете, Этон небрежно поклонился и скованно двинулся прочь. Он был в отчаянии. Здесь, в самом сердце Империи, все и каждый были твердо намерены привести дело к разрушено. Беда нависла над Империей и гудела огромным колоколом.
Миссия Этона оказалась невыполнимой. Или почти невыполнимой.
Несколько часов спустя в главном зале было пусто и царил полумрак. Сквозь этот полумрак кралась какая-то тень, прислушиваясь к звукам спящего дворца.
Этой остановился перед тускло поблескивающей золотой плитой, за которой был Император.
До самой ночи Этон слонялся по залам и переходам дворца или тихо сидел в библиотеке. Никто не спрашивал его о том, что он здесь делает. Считалось, что раз человек попал во дворец, то имеет полное право здесь находиться.
— Император, — произнес Этон хриплым голосом, не решаясь говорить громко, чтобы его не услышали за пределами зала. — Ваш верноподданный просит аудиенции.
Этон не знал, реагирует ли машина на чей-нибудь голос, кроме Наместника. Но попробовать стоило.
Золотая плита осталась на месте, и он попробовал еще раз:
— Император, Империя в опасности!
Чудесным образом дверца обиталища машины скользнула к потолку. Из темной пещеры послышались гудение моторов и рокот колес.
Император величественно выплыл наружу, мерцая странными бликами на матовой поверхности. Между башенками Императора светилось едва заметное сияние.
— Кто смеет звать меня?
Внушающий трепет глубокий голос был негромок, но он, казалось, заполнил собой зал.
Странно и страшно было оказаться наедине с Императором. Машина излучала харизму. Этон ощутил, что значит этот механизм для Империи, и почувствовал себя маленьким и незначительным.
— Я капитан Монд Этон, — ответил он. — Когда-то служил в Третьем Хронофлоте.
Гудение и щелчки внутри Императора стали громче.
— Приговорен к смерти за трусость и пренебрежение долгом. Передан в распоряжение Департамента Связи. Послан с депешей к адмиралу Хайту тридцатого дня пятого месяца сего года.
