Владимир Клименко - Ловцы ветра. Резервация для чудаков
– Привела?
На низкой скамеечке горела, тихо потрескивая фитильком, крохотная лампада. Ее огонька хватало лишь на то, чтобы освещать пару половиц и сложенные на коленях руки говорящего. Лицо оставалось в темноте.
– Я не уверена, что это те, о ком ты мне говорил, – призналась Илнэ.
– Ты не ошиблась. Пусть подойдут ближе.
Внезапно Бакаль испытал робость. Похоже, и остальные чувствовали себя не лучше. Ситуация казалась таинственной и непонятной. Лишь Шаки вдруг коротко вскрикнула, а потом стремительно шагнула в темноту. Она присела на корточки и, взяв в руки ладонь невидимого остальным собеседника, осторожно погладила ее. Потом тихо спросила: – Исануси?
– Нет, – последовал раздраженный ответ. – Разве ты еще не поняла? Я не ловец колдунов.
Тогда Шаки торопливо добавила:
– Мы не несем зла. Мы ищем.
– Знаю, но не уверен, что это вам надо.
– Зажгите свет, – потребовал Денис. – Обойдемся без ритуалов.
В ответ на это Шаки негодующе всплеснула руками, но Илнэ послушно повернула выключатель. Под потолком зажглась тусклая лампочка.
Большая комната оказалась почти свободной от мебели, но никто даже не подумал разглядывать обстановку, все взгляды были устремлены на сидящего на полу старика, который по-прежнему не отрывал глаз от огонька лампады, словно в нем было заключено средоточие мира.
На мгновение Бакалю стало ясно, что со стариком они где-то раньше встречались, но он тут же отогнал от себя эту мысль как абсурдную. Было, конечно, что-то общее между верховным жрецом Ах Кин Маем и этим старым якутом, встретившимся Бакалю через несколько столетий на совсем другом континенте, но это сходство было не внешним. А в чем оно заключалось, Бакаль определить не мог.
– Откуда вы знали, что мы придем и будем спрашивать про Елюю Черкечех? – спросил Бакаль, чувствуя себя довольно нелепо.
Якут по-прежнему продолжал сидеть, подогнув ноги, а все остальные, кроме Шаки, стояли вокруг, невольно склонившись, словно кланялись.
Взгляд старика медленно оторвался от пламени лампады, фитилек, жалобно затрещав, вдруг погас, испустив тонкую струю дыма. Узкие щелки век старика не давали уловить выражение глаз, но Бакаль мог поклясться, что они блеснули насмешливо.
– Мертвые сказали, что придут мертвые, чтобы искать мертвых. – Якут, кряхтя, попытался подняться. Шаки тут же придержала его за локоть. – Но я вас не боюсь, – продолжил старик, растирая поясницу. – Скоро я сам стану, как вы. Поэтому скажу, как найти Елюю Черкечех. А живым там делать нечего.
– Почему вы решили, что мы мертвые? – спросил вдруг Денис. – Разве мы похожи на духов или привидения?
– Зачем объяснять то, что и так видно, – старик даже не повернул голову в его сторону. – Но вы хотите найти то, чего на самом деле нет. Елюю Черкечех поможет вам убедиться в этом. Если вы, конечно, вернетесь оттуда обратно в этот мир.
– А разве Долина Смерти принадлежит другому миру? – вновь спросил Денис.
– Там вход в мир мертвых. Не всякий, войдя в него, может вернуться. Но вам будет проще, чем другим.
– Так вы знаете дорогу? Вы бывали там?
– Нет! – Резкий ответ старика не предполагал дальнейших объяснений, но, взглянув в широко распахнутые испуганные глаза Аниты, якут медленно пожевал губами и тихо сказал: – Никто не знает дорогу в Елюю Черкечех. Ее не существует. Долина то возникает, то исчезает посреди тайги. Родители говорили, что там стоят металлические юрты, в которых живут чужие боги. Иногда, находясь рядом, можно услышать, как Тыа-иччита – наш лесной дух – бьется с пришельцами. Тогда стонут деревья и в небе вспыхивают зарницы. Редко кто, попав в Елюю Черкечех, возвращается обратно.
– Тогда как же вы... – попробовал уточнить Бакаль.
– Однажды мой отец, – словно не слыша его, продолжал якут, – шел с товарищем по тайге и вел в поводу коня. Отец был молодой и сильный и не верил ни в Тыа-иччита, ни в других духов. Вдруг налетел ветер, раскачал ель, затрещал сухой сук, конь испугался, вырвал уздечку из рук и убежал. Долго отец гнался за конем, целый день и еще ночь, пока не поймал. И только схватил уздечку, как увидел – товарищ стоит рядом и продолжает разговор, как будто ничего не случилось. Приятель ему не поверил, что он сутки бегал и искал коня, хотя одежда отца была вся порвана в клочья о ветки деревьев, а сам он едва не падал от усталости. Тогда отец пошел к шаману, и шаман сказал, что он попал в Елюю Черкечех. Потом отец женился, а когда родился я, отнес ребенка к шаману, чтобы он научил меня разговору с духами.
– Ты умеешь слышать то, что не слышат другие? – спросила Шаки.
– Как и ты, – тихо ответил старик. – Но я не мертвый.
– Но как вы укажете дорогу, если не знаете, где находится долина? – вновь не выдержал Денис.
– Все изменилось, – пробормотал старик, и на этот раз оставив вопрос без ответа. – Тайга стала другая, люди – другие, но Елюю Черкечех по-прежнему находится там, где всегда. А дорога... Пойдемте, птица укажет вам дорогу.
– Какая птица?.. – невольно вырвалось у Бакаля, но Шаки торопливо прикрыла ему рот ладонью.
Старик поплелся во двор, все молча последовали за ним.
На крыльце якут остановился, повернулся вновь к дому лицом и поднял голову. Проследив за его взглядом, Бакаль увидел прибитую к стрехе палку, а на палке деревянную фигурку птицы, величиной с голубя. На ее шею, как чулок, была натянута голова мертвой горлицы.
– Скажи путникам, как найти дорогу туда, где кончаются все дороги, где место жизни заняла смерть, где вместо дня продолжается ночь, – тихо попросил старик. – Пусть мертвые идут к мертвым.
Бакаль вдруг с ужасом увидел, как деревянная фигурка слабо шевельнулась, несколько раз открылся и закрылся клюв с каплей засохшей крови в уголке, но глаза птицы оставались безжизненными, подернутые белой пленкой.
– Там, где ветер, – послышался из-под стрехи странный свистящий голос, напоминающий шепелявую скороговорку лесного сквозняка, – скосил ели, как траву. Там, где живет вечный туман. Там, где есть тропа, но нет пути. Там вы найдете Елюю Черкечех. Там...
И птица замолкла.
18. Тан
Старенький дизельный катер глухо стучал движком, иногда захлебываясь на очередном такте. Вилюй упорно пытался оттащить катер обратно к устью, поддавал в борта тугими волнами. Более пологий правый берег был сплошь покрыт ельником, на правом громоздились скалы с лесистыми вершинами и голыми гладкими склонами.
В Промышленном можно было сесть на рейсовый «Метеор» и стремительно промчаться по реке, но нужна была именно тихоходная посудина, позволяющая внимательно следить за берегами и дающая возможность причалить в любом месте. Птица (если дорогу им действительно объясняла птица) не сказала ничего конкретного, а старик-шаман сразу после того, как птица замолчала, также отказался с ними говорить. Пусть мертвые идут к мертвым... Вот и все.
