Екатерина Спасская - Коридор Времени
-- И здесь, что ли, нет никого? А если сейчас войдет кто-нибудь и начнет таскать продукты? Или тут своеобразное самообслуживание: сам берешь бутылку, сам пробиваешь в кассовом аппарате сумму, сам кладешь деньги, сам отрываешь чек?
Артем подошел к холодильнику с пивом.
-- Эй! Если здесь кто-нибудь есть, смотрите! Я беру пиво! И я не буду за него платить! Я уже взял две бутылки и иду к выходу! Да что, черт возьми, тут происходит? Куда вы все пропали?
С двумя большими бутылками пива Артем подошел к кассе и заглянул под столик.
-- Хм, если я взял пиво, думаю, вы не будете против, если я прихвачу еще пластмассовый стаканчик и пачку кальмаров? Молчание — знак согласия! Спасибо! Я еще как-нибудь зайду! Эй!
Так и не дождавшись ответа, Артем вышел из пустого магазина. Просто чтобы удостовериться, он заглянул в очередное окно — пусто.
А вот это уже страшно. Дико страшно. Какое-то безумие! Может, здесь снимают фильм ужасов, а на главную роль назначили ничего не подозревающего приезжего? Или это шутка?
-- Что ж, довольно забавно! — Крикнул Артем, садясь прямо на тротуар. — Розыгрыш удался! Признаюсь, мне немного жутко. Давайте, говорите, где камера? Куда нужно помахать ручкой?
Парень открыл одну из бутылок и налил себе пива.
-- Ну, пожалуйста, скажите мне, что это всего-навсего шутка, — прошептал он и залпом осушил стакан. — Это ведь не смешно!
Но из тумана так никто не появился.
Последний фрагмент давался мне с явным трудом: казалось, я работала не несколько часов, а, как минимум, двое суток без перерыва. Но день оказался весьма продуктивным: Вадим сказал, что желательно успеть нарисовать четыре рисунка за два дня, а я уже закончила восемь! Хотя подобная работоспособность была вызвана не вдохновением, а желанием убраться из Пункта 11 как можно скорее.
Отойдя назад, я критически осмотрела выполненную работу.
На каждой стене чернели по два иероглифа. Из всех восьми два рисунка чертились исключительно прямыми линиями (со стороны могло показаться, что кто-то в приступе бешенства располосовал стену углем), еще два — окружностями различного радиуса. Одна из пар рисовалась угловатыми зигзагами, а остальные миниатюры и вовсе представляли собой многократно изгибающиеся волнистые линии.
Короче говоря, для обывательского взгляда вся работа, над которой я так долго трудилась, казалась бессмысленным набором линий и дуг. Однако в кажущемся беспорядке улавливалась строгая последовательность и точность построения фигур. Но что они значили?
Еще раз сверившись с книгой и убедившись, что никаких изъянов нет, я вздохнула и глянула на часы. Ого, уже пять часов вечера!
Словно только что проснувшись, желудок довольно неприятно заявил о себе, давая понять, что утренний огурец для него — слишком мало.
Мысленно приказывая желудку заткнуться, я подхватила книгу и вышла из комнаты. Тот час же из зала выглянул Вадим.
-- Ну что, закончили на сегодня? — Поинтересовался он, забирая из моих рук книгу.
-- Пожалуй, да.
-- В таком случае, не откажите мне в удовольствии пообедать вместе с вами.
-- Большое спасибо, Вадим, но я, наверное, пойду домой…
-- Я прошу вас. Нет, я умоляю, не оставляйте меня в одиночестве. Обещаю, надолго я вас не задержу. Или вам неприятно мое общество?
-- Нет, нет, что вы!
-- Тогда прошу на кухню.
Мне ничего не оставалось делать, кроме как последовать за хозяином. Прости, Артем, я опять не слушаю твоего совета.
На кухонном столе уже были разложены тарелки с салатом, жареной курицей, колбасой, бутербродами с рыбой. В центре высилась горка мармелада, а чуть дальше — овсяное печенье. И когда мужчина все успел приготовить?
-- Присаживайтесь, — Вадим слегка отодвинул стул.
Какое-то время мы молча поглощали еду: я с большим аппетитом, Вадим еле ковырялся в тарелке. Когда с главным блюдом было покончено, бизнесмен принес чашку горячего чая с лимоном.
Голод разжал свои железные тиски, и я обратила внимание, что Вадим нервничает и явно хочет что-то сказать. Едва я успела об этом подумать, хозяин заговорил.
-- Вам, наверное, покажется странным то, что я сейчас скажу. Но вы все равно выслушайте меня. Это очень важно.
-- Да, конечно, говорите, — я опустила чашку на блюдце.
-- Я не должен, по идее, ничего вам рассказывать, — Вадим схватился за голову (точь-в-точь как когда-то Валерий, после того как тот набросился на Артема). — Но нет! Я… Вы не представляете, что произойдет в ближайшее время. Скоро вы встретите ЕГО. Не спрашивайте, кто ОН. Вы узнаете ЕГО сразу же, как только увидите. Я не знаю, что ЕМУ нужно от вас, но, если будет возможность, не могли бы вы попросить… Или просто упомянуть о придворном актере. Да, прямо так и скажите. ОН поймет. Попросите ЕГО проявить милость к придворному актеру… А теперь, прошу вас, уходите.
-- Но я не…
-- Умоляю вас, уходите. Сейчас нет смысла что-либо объяснять — вы все равно ничего не поймете. Вы, как ни странно, не знаете, каким необычным человеком являетесь. Вашему другу невероятно повезло… И в то же время не повезло. Все, больше не спрашивайте меня ни о чем. Уходите. Прошу вас!
Я поднялась со стула.
-- Благодарю за обед, — произнесла я.
-- Нет, это я должен благодарить вас. Но умоляю, уходите.
Вадим с силой прижал ладони к вискам и опустил голову.
Бросив недоумевающий взгляд на мужчину, я вышла из кухни, открыла входную дверь, а затем закрыла ее за собой.
Артем прав: здесь определенно не все в порядке. Не пора ли уже уезжать отсюда? Пока целы руки, ноги и психика.
***
Едва дверь в квартиру Вадима захлопнулась за Аней, хозяин, не отрывая рук от головы, рухнул на пол и, извиваясь, подобно змее, пополз к окну, но услышав позади знакомый шелест одежд, остановился, приготовившись к самому худшему.
-- А ты меня разочаровал, — мягко протянул Аурелиус, усаживаясь за стол. — Хотя я ожидал чего-то подобного.
-- Простите меня, владыка, я…
-- Молчи!
Вадим резко дернулся и перевернулся на спину, вцепившись пальцами в рубашку.
-- Умоляю…
-- Что, больно? — Аурелиус слегка приподнял брови.
Мужчина, корчась на полу, кивнул.
-- А будет еще больнее. Ты знал, на что шел. Не так ли?
-- Та-ак! — Провыл Вадим сквозь стиснутые зубы.
-- Я сегодня добрый, поэтому за твою безрассудную дерзость и, признаю, мужественность ты имеешь право выбрать, каким образом будешь избавляться от этого бренного тела и возвращаться назад, — Аурелиус поднял правую руку. От запястья тянулась тоненькая стальная цепочка, к концу которой крепилась голова куколки-девочки, поразительно похожей на настоящую. Глаза куклы были закрыты.
