Барри Лонгиер - Враг мой (сборник)
* * *
Наверху, под сенью того немногого, что осталось от палатки, меня тряс за плечи Заммис.
- Дядя! Дядя!
- Да? - прошептал я.
- Дядя, я готов отправиться в путь. - Он ткнул куда-то мне под бок. Вот еда, а если пойдет дождь, натяни палатку на лицо. Я буду помечать дорогу, чтобы не заблудиться на обратном пути.
Я кивнул.
- Береги себя.
- Дядя, давай я тебя понесу! - в отчаянии воскликнул Заммис. - Не надо разлучаться.
Я бессильно уронил голову.
- Дай мне в себя прийти, малыш. Я не вынесу дороги. Разыщи кого угодно и приведи сюда. - У меня сжалось сердце и на лбу выступил холодный пот. Ну, ступай.
Заммис схватил брошенный рюкзак и поднялся на ноги. Взвалив рюкзак на плечи, он повернулся кругом и побежал в том направлении, куда скрылся летательный аппарат. Я смотрел Заммису вслед, покуда мог видеть. Потом, запрокинув голову, вгляделся в облака. Ты меня чуть-чуть не доконал, кизлодда поганый, сукин ты сын, но ведь ты же не рассчитывал на драконианина... ты забыл, нас ведь двое... Я то и дело впадал в забытье, затем вдруг ощутил у себя на лице дождевые капли и прикрыл голову. Спустя несколько секунд я вновь потерял сознание.
- Дэвидж? Лейтенант Дэвидж?
Открыв глаза, я увидел перед собой зрелище, которого был лишен в течение четырех лет по земному счету: человеческое лицо.
- Кто вы такой?
На лице - юном, удлиненном, увенчанном ежиком светлых волос расплылась улыбка.
- Капитан медицинской службы Стирмен. Как вы себя чувствуете?
Обдумав вопрос, я в свою очередь улыбнулся.
- А так, словно загрузился сильнодействующим наркотиком.
- И это чистая правда. Когда вас подобрали картографы, вы были в довольно-таки тяжелом состоянии.
- Картографы?
- Ах да, вы же ничего не знаете. Правительства Земли и Драко создали объединенную комиссию, которая будет руководить колонизацией новых планет. Война кончилась.
- Кончилась?
- Да.
У меня гора с плеч свалилась.
- Где же Заммис?
- Кто-кто?
- Джерриба Заммис, тот драконианин, с которым я вместе шел.
Медик пожал плечами.
- Об этом я ничего не знаю, но, надо полагать, о нем позаботятся его дракошки.
Дракошки. Было время, я и сам употреблял это уничижительное словечко. Теперь же, в устах Стирмена, оно показалось мне чужим и мерзким.
- Заммис никакой не дракошка. Он драконианин.
Медик сдвинул было брови, но спорить не стал.
- Конечно. Как скажете. Главное - отдыхайте хорошенько, я вас еще проведаю через несколько часов.
- Можно мне повидаться с Заммисом?
- Ну что вы! - улыбнулся медик. - Вы находитесь на борту звездолета на пути к Дельфам, где размещена база землян. А ваш... драконианин скорее всего летит на Драко.
С этими словами он кивнул мне, повернулся на каблуках и ушел. До чего же мне стало одиноко! Я огляделся и понял, что лежу в палате судового лазарета. Койки по обе стороны от меня были заняты. Тот, кто лежал справа, покачал головой и вновь погрузился в чтение какого-то журнала. Тот, что слева, со злостью буркнул:
- Ох уж эти мне дракоманы!
И повернулся на левый бок, спиной ко мне.
Вновь среди людей - и более одинок, чем когда-либо. Миснуурам ва сиддеф, как высказался Мистаан в Талмане, из хладнокровной глуби восьми веков. Одиночество - это мысль, его причиняет не кто-то кому-то, а причиняет некто сам себе.
В mom раз Джерри покачал головой и, подыскивая слова, поднял кверху желтый палец. "Дэвидж... для меня одиночество - неудобство, мелочь, которой по возможности надо избегать, но не следует бояться. А вот в твоем представлении, как я понял, лучше принять смерть, чем очутиться наедине с самим собой".
Миснуурам йаа ва нос миснуурам ван дунос. О вы, те, кто одиноки наедине с собой: вовеки пребудете вы одинокими средь себе подобных. Тоже Мистаан. На первый взгляд суждение само себе противоречит, однако испытание в условиях реальной действительности доказывает его истинность. Я был чужаком среди своих, оттого что не разделял их ненависти, а моя любовь казалась им странной, немыслимой, извращенной. "Ладит с чужими мыслями лишь тот разум, что мирно уживается сам с собой". Все тот же Мистаан.
По пути к базе на Дельфах, включая срок пребывания на больничной койке, а затем в волоките увольнения с действительной службы я бессчетное число раз порывался залезть к себе за пазуху и извлечь оттуда Талман, но он давно уж не висел там на цепочке. Что сталось с Заммисом? Экспедиционным войскам не было до этого дела, а драконианские власти на мой запрос не ответили: меня, мол, это не касается.
Бывшие космолетчики обивали пороги на биржах труда, на частных же предприятиях вакансии отсутствовали, особенно для летчика, который не летал четыре года, прихрамывает, да к тому же дракоман. "Дракоман" как уничижительное слово впитало в себя несколько исторических терминов: квислинг, еретик, негролюб - все слилось в трех слогах.
Денежного содержания за все эти годы у меня скопилось сорок восемь тысяч кредитов, так что деньги не были проблемой. Проблема заключалась в том, куда деваться. Послонявшись по дельфийской базе, я первым же кораблем вернулся на Землю и для начала несколько месяцев проработал в мелком издательстве, переводя рукописи на драконианский язык. Судя по всему, дракониан сильно тянуло на вестерны:
" - Руки вверх, наагузаат!
- Ну гепх, крючкотвор.
Бах, бах! Вспышки выстрелов, и кизлодда шаддсаат свалил фессу".
Я уволился.
Наконец-то я позвонил родителям.
- Почему ты так долго не звонил, Уилли? Мы ужасно переволновались...
- Мне тут надо было кое-что уладить, папа... Да нет, вообще-то...
- Ну что ж, мы понимаем, сынок... ты столько пережил...
- Папа, мне бы хотелось побыть дома...
Еще прежде, чем выложить кругленькую сумму наличными за подержанный электромобиль фирмы "Дирмен", я понял, что, отправляясь к родителям, совершаю ошибку. Мне до чертиков нужен был дом, тепло и уют домашнего очага, однако дом родителей, который я покинул восемнадцатилетним юношей, не даст мне ни того, ни другого. И все-таки я туда поехал, поскольку больше деваться было некуда.
Один-одинешенек мчался я в темноте, предпочитая старые шоссе; тишину нарушал только гул дирменовского мотора. Ясная декабрьская полночь, сквозь прозрачный откидной верх машины виднелись звезды. В памяти всплыла планета Файрин IV, ее нескончаемые ветры и бушующий океан. Я съехал на обочину и погасил фары. За несколько минут глаза привыкли к темноте, я вышел из машины и захлопнул дверцу. Небо над Канзасом бездонное, но звезды казались до того близкими, что впору было их рукой коснуться. Под ногами похрустывал снежок, когда я поднял глаза кверху, пытаясь отыскать Файрин среди тысяч видимых нами звезд.
