Геннадий Гор - Скиталец Ларвеф
— Но тебя бы не спросили, как, впрочем, и их. Их сначала усыпили, а потом сделали это.
— Это! Это! — передразнил меня Туаф. — Ты даже не можешь придумать название. И действительно, как это назвать? Как? Этому нет и не может быть названия.
Не удовлетворившись моими ответами, Туаф обратился с таким же вопросом к Ларвефу, по-видимому рассчитывая найти в нем единомышленника. Но тщетно! Ларвеф сказал ему своим невозмутимым голосом покорителя пространства:
— Займите свою мысль чем-нибудь более разумным. Возможно, что экспериментаторы скрыли правду от математика Заба и с нами летят копии, чьи оригиналы остались ублажать посетителей музеев Планеты сюрпризов.
— Об этом я и говорю, — перебил Ларвефа Туаф.
— Но не очень гордитесь тем, что вы не копия, Туаф. Их копии, Туаф, мне больше нравятся, чем ваш оригинал. Они настоящие, творческие, мужественные борцы с пространством. А вы игрок, давным-давно проигравший самого себя обстоятельствам. Вы мелкая душа, Туаф!
Туаф замолчал. Не знаю, надолго ли. Я всегда предпочитал молчавшего Туафа разговаривавшему. Надеюсь, он теперь понял, что мы пребывали не среди копий и дублеров, а среди настоящих борцов.
Разумные слова Ларвефа успокоили меня, но, как выяснилось затем, они не смогли успокоить Туафа. Какая муха его укусила? В нем пробудились древние инстинкты и глупые пережитки праистории. Он разбушевался.
— Извините меня за приверженность к истине. Вы копии, — говорил он спутникам. — Разве вам это не известно? Ваши оригиналы бережно хранятся в музеях планеты, с которой вы сбежали. А я настоящий чистокровный дильнеец. И я не знаю, как отнестись к вам, чтобы не уронить свое достоинство. Между нами не может быть ничего общего.
Туаф обнаглел. Мне, Ларвефу и комочку вещества, называвшему себя Эроей, было стыдно за него.
— Вы дублеры! Дублеры! — повторял он в непонятном неистовстве. — Какие у вас доказательства, что вы это вы? Вы не вы! А я это я! Туаф. Моей копии нет ни в одном музее.
Пришлось обратиться к психиатру. Пришли оба: Хым и астроном Енапл.
Обнаглевший Туаф расхохотался.
— Вас перепутали. Понимаете вы это или нет? Вы доказательство того, что даже и через миллионы лет будут существовать ошибки и недоразумения. Я не желаю иметь с вами дела!
Енапл с помощью Хыма сделал ему инъекцию, влив в жилы разбушевавшегося Туафа изрядную дозу успокоительного.
Туаф уснул. Если бы он не уснул, Хымокесан принял бы дисциплинарные меры. Но обошлось и без мер.
Все успокоилось на корабле. Безукоризненно работали многочисленные приборы и машины. Побеждая пространство и время, мы все дальше и дальше уходили от Планеты сюрпризов. И когда мы отошли от нее на то расстояние, которое ее жители сочли подходящим для общения, мы кое-что узнали об удивительной цивилизации от непредвиденного посредника. Он оказался среди нас, до поры до времени не обнаруживая своей причастности к чужим замыслам.
Кого же выбрала доверенным лицом строгая и загадочная цивилизация Планеты сюрпризов? Кому дала столь необычное и ответственное поручение? Повару-фармацевту Неву, дильнееподобному роботу.
Преображение Нева произошло в тот момент, когда он нес напитки и яства в каюту командира Хымокесана. Хымокесану пришлось отложить свой ужин, и не ему одному.
У всех сразу пропал аппетит. Была отброшена в сторону посуда, и из раскрытых уст автомата как мелодия полилась речь, начинавшаяся далеко за пределами межзвездного корабля в неизвестности, пока недосягаемой для наших дильнейских чувств.
Не сразу поняли мы, что к нам обращается неизвестность, пытаясь переступить для этого через преграду привычного и обжитого.
Преображение Нева произошло почти с катастрофической внезапностью, без всякого предупреждения, вдруг.
По-видимому, далекие экспериментаторы вложили в Нева обширную и сложную программу, которая начала действовать в заранее выбранный и предусмотренный час. Автомата словно подменили. Красноречие, неслыханная эрудиция, чувство собственного достоинства… Нет, дело не только в этом.
Через посредство довольно примитивного робота на этот раз говорила с нами цивилизация загадочной планеты, щедро делясь с нами своими знаниями, своим опытом, своим видением мира.
— Мы знаем, кто вы, — так начал повар Нев, когда мы все собрались в конференц-зале, — а вы почти ничего не знали о нас. Сейчас узнаете.
Наступила напряженная нервная тишина. Все приготовились внимательно слушать. И только Туаф, невыдержанный, влюбленный в свою личность Туаф, счел возможным нелепой и пошлой репликой прервать голос самой неизвестности:
— И тебя тоже подменили, автомат? И ты тоже кого-то дублируешь?
Хымокесан бросил грозный взгляд на бывшего косметика, и тот замолчал.
— Что касается копий, — ответил на реплику Нев, — они делают то же дело, что и я. Рассказывают, повествуют, знакомят. Вы должны извинить нас, что мы скопировали ваше физиологическое устройство, вашу морфу и ваше сознание. Но мы должны были сделать это, чтобы долго не задерживать вас на нашей планете и дать вам возможность продолжать путь. Не беспокойтесь, ваши копии не болеют ностальгией, не тоскуют по родным и близким. Родные и близкие, все, кого они пожелали видеть возле себя, сейчас с ними.
Неизвестность, разговаривающая голосом Нева, сделала, по-видимому, заранее предусмотренную паузу.
В зале пронесся ропот изумления, ужаса и недоумения.
— Не волнуйтесь, всех своих близких и родных, подвергшихся омоложению «памяти» клеток (довольно примитивная операция), вы найдете там, куда вернетесь, закончив свое путешествие. Впрочем, это наше предположение. Вашим копиям мы подарили копии. Мы создали для них привычную обстановку, довольно удачно смоделировав среду, в которой они жили до путешествия.
— Но знают ли они, что они копии и что вокруг них иллюзорная среда? — крикнули с места Хым и астроном Енапл в один голос.
— Не знают. Мы от них это скрыли. И зачем им это знать?
— Но в этом есть нечто сомнительное. Как согласились с этим ваши философы, это противоречит законам этики! — крикнул с места на этот раз сам Хымокесан, суровый командир корабля.
— Я постараюсь вас переубедить. Нормы этики не могут быть неизменными. Речь идет о времени и пространстве. Пространство и время могло жестоко поступить с вами. Вернувшись на свою планету, вы, как и ваши предшественники, могли не застать в живых, кого вы знали и любили. Вы двигались почти со скоростью света, а жизнь на вашей планете подчинялась куда более медленным темпам и ритмам. Мы поступили вполне разумно и гуманно, дав вашим копиям полную иллюзию привычной среды. Вы считаете, что им нужно было сказать правду. Это бы их убило. А они должны жить, служа познанию. Проблема, которую мы сейчас затронули, сложна, и, может быть, мы вернемся к ней позже…. Может, и от вас следовало скрыть, что ваши копии остались на нашей планете? Но вы не копии, вы настоящие дильнейцы, и мы не хотели скрывать от вас истины, зная заранее, что едва ли она будет вам приятна. Ваши копии не только знакомят нас с вами, но и знакомятся с нашими обычаями, постепенно привыкают. Придется и вам привыкнуть ко мне… Кто я? Боюсь, что я не сумею ответить на этот вопрос так, чтобы удовлетворить вашу любознательность.
