Филип Дик - Гибельный тупик
Он на последней стадии распада. Пожелтевшая, сморщенная кожа обтягивала хрупкие кости, щеки глубоко запали, беззубый рот был приоткрыт. Форморазрушитель, увидев Тони, заковылял к нему. Прихрамывая на обе ноги, он тяжело, с присвистом дышал и попытался проскрипеть совершенно невнятно несколько слов. Его высохшая рука ухватилась за Тони, и он наконец проскрежетал:
– Эй, Тони. Эй. Эй, что это с тобой?
– Ты пришел встретиться со мной? - спросил Тони.
– Да, - задыхаясь произнес тот и подошел ближе еще на шаг. Теперь Тони ощущал и исходивший от него запах, смешанный запах плесени и гнили, накопившейся в нем за много столетий. Ему недолго осталось жить. Дернувшись в сторону Тони, он разразился мерзким кашлем, слюна побежала вниз по его подбородку и стала капать на пол. Он попытался вытереть слюну тыльной стороной ладони, покрытой твердой коркой омертвевших тканей, но это ему не удалось.
– Я желаю тебя… - начал было Тони, но затем без лишних слов проткнул мечом Чемуша мягкое брюхо своего смертного врага.
Целые гроздья копошащихся червей, белых мясистых червей, посыпались из раны, когда Тони вытащил из живота свой меч. Форморазрушитель снова то ли рассмеялся, то ли закашлялся; он стоял, раскачиваясь из стороны в сторону и пытаясь схватиться за Тони…, затем отступил на шаг и стал разглядывать червей, груды которых росли прямо перед ним. Крови не было - один сплошной мешок, наполненный гноем и гнилью, и ничего более.
Форморазрушитель грузно опустился на одно колено, все еще продолжая выкашливаться. Затем каким-то конвульсивным движением вцепился себе в волосы. Между его цепкими пальцами появились пряди длинных выцветших волос. Он дернул себя из последних сил за волосы и протянул руку с клоком вырванных волос в направлении Тони, как будто хотел вручить ему нечто бесценное.
Тони еще раз воткнул в него свой меч. Теперь он уже лежал у ног Тони, ничего больше не видя: глаза его полностью подернулись как бы резиновой клейкой пеленой, рот безвольно открылся.
Я умертвил Форморазрушителя, с гордостью подумал Тони.
Откуда- то издалека, с другого конца жилого комплекса, раздался окликавший его голос:
– Тони! Тони!
К нему спешил кто-то. Поначалу он не мог разобрать, кто это. Он сощурился от слепящего солнца и напряг зрение.
Глен Белснор. Он бежал изо всех сил.
– Я убил Форморазрушителя, - произнес Тони, когда Белснор одним прыжком взлетел на крыльцо. Грудь его тяжело вздымалась, - Видите?
Он показал кончиком своего меча на изуродованное тело, лежавшее между ними. Убитый, в самое последнее предсмертное мгновенье поджал под себя ноги и теперь лежал в позе зародыша.
– Это Берт Кослер! - Задыхаясь от душившей его ярости, вскричал Белснор. - Ты убил старика!
– Нет, - спокойно возразил ему Тони и посмотрел вниз, себе под ноги.
И тут он увидел, что это действительно тело Берта Кослера, поселкового завхоза, а заодно и сторожа.
– В него вселился Форморазрушитель, - сказал Тони, но теперь он уже и сам не верил этому. Он понял, что совершил. - Какой ужас! - воскликнул он. - Я буду молить Бога-над-Богом, чтобы он воскресил его.
Он развернулся и побежал к себе в комнату. Запершись, он еще долго стоял, весь трясясь. К горлу его подступила блевотина; он поперхнулся, стал часто-часто моргать…, жгучая боль наполнила весь его желудок, и ему пришлось скрючиться, постанывая от боли. Меч сам выпал из его рук, гулко ударился о пол. Лязг металла смертельно напугал его, и он отпрянул от него на несколько шагов, оставив его валяться там, где он упал.
– Открой дверь! - громко орал снаружи Белснор.
– Нет, - ответил Тони.
Зубы его стали непроизвольно клацать, жуткий холод стремглав пронизал его руки и ноги, этот же холод как бы тугим узлом перетянул желудок, и боль от этого стала еще мучительнее.
Раздался страшной силы удар в дверь. Она задрожала и заскрипела, а затем неожиданно распахнулась настежь.
На пороге стоял Глен Белснор, седой и мрачный, как ночь, держа в руке армейский пистолет, дуло которого было направлено внутрь комнаты. Прямо на Тони Дункельвельта.
Скрючившись, Тони потянулся рукой к мечу.
– Не трогать! - крикнул Глен Белснор. - Или я убью тебя. Пальцы Тони сомкнулись вокруг рукоятки меча. Глен Белснор выстрелил в него. В упор.
Глава 10
Стоя на дрейфующем вниз по течению плоту, Нед Расселл угрюмо всматривался вдаль, погруженный в собственные думы.
– Что вы там высматриваете? - спросил у него Сет Морли.
Расселл поднял руку.
– Вон там, я вижу одного… - он повернулся к Мэгги,., из тэнчей, так вы их, кажется, называете.
– Да, - ответила она. - Это Великий Тэнч. Или другой, почти такой же величины, как тот.
– Какого рода вопросы вы им задавали? - поинтересовался Расселл. Явно удивившись, Мэгги ответила:
– Мы у них ничего не спрашивали. Ведь у нас нет никакой возможности с ними общаться - они лишены дара речи, да и каких-либо голосовых органов мы как будто не обнаружили у них.
– А пробовали связаться с ними телепатически? - спросил Расселл.
– У них нет телепатических способностей, - сказал Уэйд Фрейзер. - Также, как и у нас. Все, что они умеют - это делать дубликаты предметов… которые быстро разрушаются.
– С ними можно наладить общение, - сказал Расселл. - Давайте направим плот на мелководье. Мне хочется взять совет у этого вашего тэнча. - Он соскользнул с плота в воду. - Давайте все сюда, и помогите мне управиться с плотом.
Настроен он был очень решительно, выражение его лица оставалось весьма твердым. Поэтому все они, один за другим, тоже спрыгнули в воду, оставив на плоту только бездыханное тело Бетти Джо.
За несколько минут они подтащили плот к поросшему травой берегу, надежно пришвартовали его - сильно заглубив в серый ил, - а затем взобрались на берег.
Вскоре они приблизились к большому кубу из студенистой массы. Солнечные лучи плясали на его поверхности множеством зайчиков, как будто он притягивал их к себе. Внутри организма прямо-таки бурлила кипучая жизнь.
Он оказался больше, чем я ожидал, отметил про себя Сет Морли. У него такой вид, будто он не подвержен воздействию времени, интересно, какая же у них продолжительность жизни?
– Надо поставить перед ним какой-нибудь предмет, - начал объяснять Игнас Тагг, - и тогда он выпячивает часть себя наружу, а затем эта часть, отделившись, превращается в дубликат. Сейчас вот я вам покажу. - Он швырнул свои мокрые часы на землю перед тэнчем. - Скопируй вот это, ты, медуза, - сказал он.
Студень взгорбился и вскоре, как и предсказывал Тагг, небольшая часть его выпятилась наружу и замерла рядом с часами. Цвет этого отростка изменился - он стал серебристым, а затем приобрел плоскую форму. На серебристой субстанции появился сложный узор. Прошло еще несколько минут, показалось даже, будто тэнч отдыхает, а затем как-то сразу отделившаяся от остальной массы часть приняла форму диска на кожаном ремешке. Диск был внешне в точности похож на часы, покоившиеся рядом с ним, или скорее, почти точно, как подметил Сет Морли. Он не был таким же блестящим - поверхность его была более матовой. Однако - даже это, по существу, было очень большим достижением.
