Кир Булычев - На днях землетрясение в Лигоне
– Триста пятьдесят тысяч…
– Что еще?
– Механические мастерские. Куплены неизвестным мне Дж.Суном из Лигона за триста двадцать тысяч. Сумма страховки почти миллион ватов…
Я готов был обнять бургомистра. Все становилось на свои места, как кубики в детской игре.
Я рванул телефонную трубку.
– Соедините меня со спичечной фабрикой… Никто не отвечает?
Прикрыв ладонью телефонную трубку, я сказал таким голосом, что бургомистр тут же бросился к двери:
– Срочно наряд солдат! В машину!
ДИРЕКТОР МАТУР
Я недалеко отошел от фабрики и осторожно присел в кустах, у обочины дороги. Отсюда мне были видны ворота. Я смотрел, как мимо меня проходили рабы злого гения майора Тильви, не понимавшие, что отнимают кусок хлеба у моих детей. На фоне синего неба, освещенные луной, стояли ободранные, без крыш и стен, корпуса фабрики. Я терпеливо ждал.
Далеко, на колокольне церкви святого Иуды, часы пробили двенадцать. Над городом пылало зарево огней. Электростанция работала на полную мощность. Наверное, ее владельцы заплатили немалые деньги, чтобы их не трогали. Они-то свою страховку получат полностью.
Последний рабочий прошел мимо меня. Наступила тишина, прерываемая иногда вспышками шума, долетавшими от центра города. Над воротами горела лампа. Я надеялся, что сторож тоже ушел.
Какая-то паршивая собачонка увязалась за мной. Я кинул в нее камнем, собака взвизгнула и отстала.
Как назло, у ворот маячила фигура сторожа – старого турки с изогнутым кукри за поясом. Наверняка это приказал сделать майор Тильви. Пришлось обходить фабрику вдоль трухлявого забора, рассчитывая найти в нем дыру. Я рисковал наступить на змею или провалиться в яму. Но я упорно шел, пока не нащупал место, где доски разошлись. Собачонка вернулась и следила за мной, и я сильно пнул ее ботинком. Собачонка завизжала так, словно фабрика принадлежала ей. Я замер, опасаясь, что сторож услышит вой.
Я был скрыт от сторожа штабелями леса и потому осмелился зажечь спичку, чтобы разглядеть, где я нахожусь. К сожалению, я не успел изучить расположение моей собственности и не был уверен, как мне лучше пройти к складу, в котором меня держали в заточении. Там, за час позорного плена, я не терял даром времени, собрал в кучу валявшиеся на земле щепки и мусор.
Вот и дверь в склад. Я остановился, прислушиваясь. Сторож, стоявший в ярдах ста от меня, что-то мурлыкал под нос. Меня вдруг охватило раздражение против сторожа. Я словно раздвоился. Во мне жил хозяин этой фабрики, возмущенный тем, как плохо ее охраняют, и поджигатель, который не хотел, чтобы сторож исполнял свой долг.
Я вошел в непроницаемую темноту склада. Где же здесь подготовленный мной костер? Я представил себе, как вспыхнут сухие доски и фанера… Оказалось, что я ошибся дверью. Это был совсем другой склад. На полках лежали запасные части, винты, подшипники, инструменты. Я вышел наружу и стал думать: где же нужное мне помещение?
Я услышал дребезжащий голос:
– Кто здесь?
Я различил фигуру сторожа, который щелкал выключателем карманного фонаря, пытаясь зажечь его, и при том дрожал от страха.
– Кто? Кто? – повторял он; рядом с ним виляла хвостом паршивая собачонка, которая и привела его сюда.
Я хотел броситься в сторону, скрыться в темноте, но при первом же шаге натолкнулся на штабель досок и остановился, потому что понял, что сторож лучше ориентируется здесь и мне не убежать.
– Свои, – сказал я. – Не беспокойся. Свои.
В этот момент фонарь все-таки загорелся. Солнце уперлось мне в глаза. Я зажмурился.
– О, это вы, хозяин? – сказал сторож с облегчением.
– Все в порядке? – спросил я его. – Никто не проходил?
– Все в порядке, господин. А как вы прошли мимо меня?
– Я проверял, хорошо ли ты сторожишь. А ты сторожишь плохо.
– Да, господин, – покорно согласился со мной сторож, – но ведь забор совсем старый.
Мы с ним вышли из-за штабелей и оказались на широкой площадке, где стояли станки. Сюда доставал свет лампы у ворот.
– Такой день, хозяин, – сказал сторож. – Меня сменят в шесть часов, чтобы я мог собраться.
– Дай сюда фонарь, – сказал я.
Он подчинился. Это был старый, тяжелый, армейский фонарь. Я взвесил его в руке. Мне хорошо, что он меня узнал. Ему плохо.
Сторож отвернулся, глядя вслед побежавшей к воротам собачонке. Я резко размахнулся и, призвав на помощь небо, изо всех сил ударил сторожа по голове. Мне никогда раньше не приходилось бить человека, я принципиальный противник насилия. Но я был в безвыходном положении – ведь сторож меня узнал.
Сторож ухнул и, как продырявленный воздушный шарик, медленно опустился к моим ногам.
Я подхватил его под мышки, стараясь не потерять фонаря, и потащил за штабеля. Сторож был не лигонцем, он был турком, – невелика потеря для человечества. Но я тут же дал себе слово, что если со сторожем что-либо случится, я обязательно позабочусь о его семье. С помощью фонаря я без труда разыскал дверь в склад, где я был заточен. Куча щепок и горючего хлама словно ждала меня. Я вернулся к штабелям дров и подтащил к ним все, что мог отыскать вокруг, чтобы огонь занялся скорей и ярче. В эту ночь некому тушить пожар – пожарные сами бегут в Моши. Но рисковать я не мог.
Когда я уже вернулся в склад и только чиркнул спичкой о коробок, я вдруг услышал в тишине ночи, прерываемой лишь треском цикад и мычанием лягушек, что к фабрике приближается машина. Я замер, сидя на корточках в складе, молясь, чтобы машина проехала мимо. Моя рука между тем поднесла спичку к ветоши, щепкам, бумаге, и огонек быстро побежал по мусору, набирая силу.
Машина взвизгнула тормозами у ворот.
ВЛАДИМИР КИМОВИЧ ЛИ
Я думал, что лучше бы мне до рассвета поспать, но сон не шел. Я выкурил пачку сигарет, пересчитал все звезды над островом, потом опустился к берегу и искупался в теплой, парной воде сонного озера. Потом я сидел на берегу и глядел на черный склон горы, стараясь увидеть там огонек костра или отблеск фонарика. В деревне забрехали собаки. Снова гудящая цикадами тишина. Гулко плеснула рыба недалеко от берега… И тут меня разбудил звонок.
Оказывается, я задремал, сидя на песке, положив подбородок на колени. Я вскочил, спросонья решив, что я дома и кто-то звонит в дверь. Зуммер гудел сверху – заработала наша прискорбная связь. Я стрелой взлетел на холм. Это был Отар.
– Вы что не спите? – удивился я. – Четвертый час.
– Я сплю, – сказал Отар. – Просто захотелось узнать, как ты там.
– Не беспокойтесь. Ничего нового.
– Ну ладно, извини, что разбудил. Ты датчики смотрел?
– В полночь. Все по-старому.
Я не поверил Отару. Я знал, его беспокоило, намерен я совершать глупости или нет.
