Эдгар Берроуз - Затерянные на Венере
Целый час я рассказывал и отвечал на его вопросы. Я основывался преимущественно на практических достижениях земной аэронавтики — протяженные полеты, большая скорость, использование воздушных кораблей в мирное и в военное время.
Корган Кантум Мохар очень заинтересовался. Вопросы, которые он задавал, обнаруживали тренированный научный ум, кроме того, это был ум солдата, человека действия.
— Ты сможешь построить для меня один из таких кораблей? — спросил он.
Я ответил, что мог бы, но это может потребовать длительных экспериментов, чтобы привести их моторы и материалы в полное соответствие со всеми требованиями.
— У тебя в запасе две или три сотни лет, — сказал он с улыбкой, — и ресурсы расы ученых. Материалы, которых прямо сейчас у нас нет, мы сможем произвести. Для науки нет невозможного.
17. Ночное нападение
В мое распоряжение отдали фабрику неподалеку от Ворот Физиков, в конце Кантум Лат. Я выбрал это место, поскольку за воротами было ровная площадка, из которой могла бы получиться прекрасная взлетно-поссадочная полоса. Кроме того, я хотел собирать аэроплан там, где (когда он будет закончен) его легко будет выкатить за город, не мешая уличному движению.
С одобрения Санджонга, который живо интересовался обоими новыми для них проектами — аэронавтикой и астрономией, я делил свое время между конструированием и обучением.
У меня совершенно не было свободного времени. Я работал гораздо больше, чем положенные четыре часа в день. Но работа доставляла мне удовольствие, особенно постройка аэроплана. Я погрузился в грезы наяву, в которых я отправлялся исследовать Венеру на своем собственном воздушном корабле.
Люди Хавату подчеркнуто серьезно относятся к отдыху и развлечениям, и Эро Шан постоянно оттаскивал меня от чертежной доски. В остальное время он отрывал меня от совещаний с группой помощников, которые были предоставлены в мое распоряжение Мохаром.
В Хавату немало театров и художественных выставок; мы посещали также лекции, концерты, разнообразные игры в спортивных залах и на гигантском стадионе. Многие из игр суперменов крайне опасны. Часто спортсмены получают серьезные травмы и даже гибнут прямо на спортивных площадках. На большом стадионе по крайней мере раз в месяц мужчины сражаются с дикими зверями или между собой до смерти. Раз в год проводится большая военная игра. Эро Шан, его подруга Гара Ло, Налти и я вместе посетили эту диковатую забаву. Для меня и Налти она была совершенно новой, мы не знали, чего ожидать.
— Быть может, мы окажемся свидетелями таких технических чудес, на которые способны только люди Хавату, — предположил я, обращаясь к Налти.
— Я не имею ни малейшего представления, что это такое, — ответила она. — Никто мне не соглашался ничего рассказать. Все говорили «Подожди и увидишь собственными глазами. Тебя это увлечет, как ничто до сих пор».
— Несомненно, игра основывается на использовании самой современных научных достижений, военной стратегии и тактики, — рискнул предположить я.
— Что ж, — заметила она, — мы скоро узнаем. Уже пора начинать.
Огромный стадион, вмещающий двести тысяч зрителей, был переполнен. Это было великолепное зрелище — платья и драгоценности женщин, сверкающая аммуниция мужчин, ибо интеллект Хавату вкладывает немало усилий в высоко ценимые красоту и искусство. Но из всех слагаемых этого потрясающего зрелища не было ничего более выдающегося, чем божественная красота самих людей.
Вдруг поднялся крик, приветственный рев:
— Они идут! Воины!
На поле с двух сторон вышли две сотни человек: сотня обнаженных, если не считать обвязанной вокруг тела полосы белой ткани, воинов — с одной стороны; сотня в таких же повязках красного цвета — с другой.
Они были вооружены короткими мечами и щитами. Некоторое время они стояли в ожидании, бездействуя. Затем две небольшие машины выехали на поле. В каждой был водитель и молодая женщина.
Одна из машин была красной, другая белой. Красная машина присоединилась к воинам, одетым в красное, белая к белым.
Два отряда выстроились и прошли парадом вокруг поля по часовой стрелке. Когда они проходили мимо трибун стадиона, люди выкрикивали возгласы одобрения и ободрения. Завершив круг, воины вновь заняли свои места.
Прозвучала труба. Красные и белые двинулись навстречу друг другу. Теперь их строй изменился. Они разбились на авангардные отряды, арьергард и фланговые колонны. Машины оставались в тылу, непосредственно перед арьергардом. Некоторое количество воинов кольцом окружали машины.
Я наклонился к Эро Шану.
— Расскажи нам что-нибудь о принципах этой игры, — попросил я. — Чтобы мы понимали, что происходит, и получили больше удовольствия.
— Идея проста, — ответил он. — Они состязаются на протяжении пятнадцати вир (эквивалент шестидесяти минут земного времени), и та сторона, которая большее количество раз захватит королеву противника, побеждает.
Не знаю, чего я ожидал, но во всяком случае не того, что последовало. Красные образовали клин с вершиной, направленной в сторону белых, и напали на них. Я видел, как в образовавшейся неразберихе три человека были убиты и больше дюжины ранено, но белые удержали свою королеву.
Когда позиция королевы подвергалась слишком сильному натиску, ее машина разворачивалась и спасалась бегством, а арьергард выходил вперед — отразить врага. Центр сражения перемещался по полю то в одну, то в другую сторону. Иногда казалось, что белые вот-вот захватят красную королеву, а в следующую секунду в опасности оказывалась их собственная королева. Было много индивидуальных дуэлей и повсюду демонстрация прекрасного фехтовального искусства.
Однако все вместе казалось столь противоречащим всему, что я до сих пор видел в Хавату, что я не мог найти этому объяснения. Перед нашими глазами высочайшая культура и цивилизация, какие только можно себе представить, внезапно превращались в варварство. Это было необъяснимо. А самым странным мне казалось то почти дикарское наслаждение, которое выказывали зрители кровавого спектакля.
Должен признать, что и я нашел его захватывающим, но я был рад, когда он закончился. За всю игру была захвачена только однажды одна королева. В самом конце белая королева попала в руки красных, но только после того, как все ее защитники пали.
Из двух сотен воинов, участвовавших в игре, ни один не остался невредимым. Пятьдесят погибли на поле, и позже я узнал, что еще десять умерли от ран впоследствии.
Когда мы ехали со стадиона обратно домой, я спросил Эро Шана, как такое дикое и зверское зрелище могут терпеть (а тем более наслаждаться им) утонченные и культурные жители Хавату.
